Я весело присвистнула:
– Ого! Так ты преступник?
Лисгард опасливо шикнул:
– Не так громко, пожалуйста.
Он подошел вплотную и заговорил еще тише:
– На самом деле в этом зале многие побывали на Южных болотах. Просто упоминать об этом неприлично. Поверьте, ползать по мокрым кочкам, вязнуть в торфяных топях и прыгать через коряги – сомнительное удовольствие для высокородного эльфа.
– И за что тебя отправили ловить светляков?
– За честность.
Я вопросительно посмотрела на белокожего, он недовольно засопел.
– Ничего, что стоило бы внимания, – сказал он сдержанно. – Но если миледи интересно, то я всего лишь сообщил одному лорду, что он осел. Только этот осел оказался приближен к совету, который пожаловался королю на неуважение.
– И тебя покарали?
– Его величество не мог применить ко мне серьезного наказания, – нехотя сказал белокожий. – Он старается не иметь проблем с казначеем. Ссылка на Южные болота устроила всех.
Я с трудом подавила приступ смеха, даже уши задрожали. Пришлось на несколько секунд отвлечься на эльфа в конце зала. Волосы такие же белые, как у остальных, но с легким желтоватым оттенком и напоминают свежую солому. Тело заковано в доспехи, словно не на королевском приеме, а в походном лагере. Ухо сломано и висит унылой культей. Он с серьезным видом что-то рассказывает белокожей, та округляет глаза и качает головой.
Лисгард проследил мой взгляд, лицо помрачнело. Когда взгляды высокородного и эльфа с поломанным ухом пересеклись, показалось, сейчас кинутся друг на друга. Но они лишь едва заметно наклонили головы, и в этом поклоне льда было больше, чем в самой холодной точке мира.
На языке завертелась колкость, но сдержалась и решила не менять тему.
– Серьезно? – наконец спросила я. – Тебя отправили отбиваться от мух и копаться в грязи за ругань?
– Абсолютно.
– Ну и законы у вас. Король тот еще фрукт, если обращает внимание на мелочи. Это точно от безделья. В Эолуме слишком хорошо, и вы стали придумывать проблемы. Сам подумай, какая разница, какого цвета одежда, если носит ее трус и растяпа?
Лисгард в ужасе дернул меня за рукав и оттащил в сторону. Еле удержалась на ногах – балансировать на каблуках гораздо тяжелее, чем босиком.
Он горячо задышал и проговорил прямо в ухо:
– Миледи Каонэль, вы в своем уме? Стоять посреди тронного зала и называть короля трусом. За это не отделаться невинной ловлей жуков.
Я недовольно отодвинула голову, Лисгард оказался слишком близко, пришлось легонько, но настойчиво оттолкнуть его. Затем аккуратно поправила волосы и смахнула локон с декольте.
– Да успокойся ты, – сказала я невозмутимо. – Меня никто не слышал. У вас вообще что-то со слухом. Наверное, от самодовольства в ушах грибы растут. Проверь-проверь, может, у тебя на кастрюльку супа наберется.
А сама подумала – отсюда надо бежать, и побыстрее. У меня всего три дня в запасе.
Белокожий брезгливо скривился, но взял меня под руку и повел к колонне, где эльфов почему-то меньше всего.
– Миледи, – спросил он на ходу, – вы со всеми такая язва или только с теми, кто вам помогает?
Я хмыкнула и промолчала.
Народ в зале прибывает, от мелькания блестящих платьев зарябило в глазах. Дамочки с замысловатыми прическами мелко стучат каблучками, наигранно вскидывают руки и тихонько смеются в сложенные ладони. Высокородные галантно прохаживаются мимо, отвешивают поклоны и касаются губами пальцев эльфиек – приветствие такое. Между ними шныряют эльфы попроще, отличаются по туго затянутым волосам и серой одежде.
С потолка спустился светляк, стал кружиться вокруг меня. Я бездумно подставила ладонь, жучок покорно сел на пальцы и замер. Белокожий выпучил глаза.
– Что-то не видел, – сказал он удивленно, – как болотные светляки добровольно даются в руки.
Я пожала плечами, затем отставила руку в сторону, чтобы жук мог взять разгон.
– А Тенадруин появится? – спросила я настороженно.
Лисгард оторвал задумчивый взгляд от светляка и покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Шаман с королем стараются лишний раз не встречаться. Они негласно разделили власть. Его величество обладает безусловной поддержкой подданных. Однако у отца есть сила. В общем, чтобы не создавать проблем, оба предпочитают сидеть по своим углам.
Жучок зашевелился, потер задними лапками и пополз к пальцам с удивительной, для такой козявки, скоростью. На краю ладони приподнял матовый панцирь, прозрачные лепестки крыльев расправились. Под ними сверкнуло желтоватое брюшко.
Жук поднял зад и оттолкнулся на крошечных лапах. К потолку взметнулась сияющая точка и затерялась в сотнях таких же огоньков.
