На месте туфли красуется кровавая дыра с ровными круглыми краями. На белоснежном полу багровые разводы. Каблуки у пигалицы оказались не хуже метательных кинжалов.
Генэль застонала, растопырила ноги и попыталась встать. Дорогое платье свалялось, оборка оторвалась и одиноко валяется рядом.
– Поделом, тварь, – прошипела я. – Повезло, что солнечный меня оттащил.
Сын казначея растерянно кинулся к ней, подхватил под белы руки и поставил. Та моментально прильнула к нему и обмякла. Высокородный аккуратно отстранил белокожую.
– А вы, миледи, – проговорил он неверяще. – Зачем вы это сделали?
Генэль картинно закатила глаза и сделала вид, что вот-вот потеряет сознание. Лицемерка, я не совершила ничего такого, из-за чего можно лишиться чувств.
Пальцы сжались, словно под ними тонкая белая шея. Боль в ноге из пульсирующей превратилась в постоянную, опираться стало трудно.
Я облокотилась на мраморную колонну и проговорила сквозь зубы:
– Если ты продолжишь сжимать эту дуру, мне придется самой хромать до покоев.
Лисгард разжал руки, передал страдающую Генэль в руки подоспевшей служанки. Через секунду он уже стоял рядом и подставлял локоть.
– Наконец-то, – пробубнила я.
Белокожий неверяще пялится на меня, уши торчком, дыхание частое.
Он проговорил растерянно:
– Это недоразумение…
– Еще бы, – фыркнула я так, чтобы только он слышал. – Чокнутая истеричка! В жизни не поверила бы, что в Эолуме может произойти такое.
– Я тоже…
– Вы же помешаны на чопорности. А тут в главном зале эльфийка протыкает мне ногу!
В зале повисла гробовая тишина, послышались мерные шаги. Я не решилась обернуться, просто стояла и смотрела на вытянувшееся лицо Лисгарда, прислушиваясь к звукам. Стук подошв пересек зал и остановился, послышалось тихое шуршание одежды. Солнечные застыли с восковыми лицами.
В образовавшейся пустоте раздался повелительный голос:
– Что здесь происходит?
Я наконец развернулась. На троне, в окружении закованных в адамантин стражников, сидит высокий эльф с гладко выбритыми висками. По центру головы тянется толстая белая копна. Из-под густых бровей внимательно блестят светло-голубые, почти белые глаза.
На морщинистом лбу обруч с огромным белым камнем. Сияющая одежда плотно укутывает худощавое тело.
– Я спрашиваю, что происходит в моем тронном зале? – повторил светлоокий.
Рядом тяжело задышал Лисгард. Генэль пропищала мерзким голосом, продолжая опираться одной рукой на служанку, другой на колонну:
– Ваше величество, на меня напали!
Лицо короля осталось невозмутимым, но глаза недобро сверкнули.
– Значит, напали, – проговорил он неторопливо. – Кто же на тебя напал, миледи Генэль?
Белокожая молча ткнула в меня пальцем. Король окинул меня внимательным взглядом, почувствовала, как разглядывает каждый сантиметр тела.
Лисгард негромко покашлял и шагнул вперед.
– Ваше величество, – обратился он к королю, – позвольте представить мою гостью, миледи Каонэль.
Он обернулся ко мне с умоляющим взглядом.
– Каонэль, склоните голову, перед вами правитель Элоума, – сказал Лисгард и поклонился.
Взгляд короля скользнул по мне, и я поняла, он уже принял решение и теперь забавляется. Но белокожий выжидательно смотрит и хлопает ресницами. А вместе с ним остальная толпа высокородных.
Я, как умела, опустилась в глубоком поклоне. Получилось не очень – в туфле хлюпает и скользит. Но постаралась склонить голову, чтоб поверил: я, честное слово, со всем уважением.
Король посмотрел на мои старания и покривился.
– Очень интересно, сын казначея, – проговорил он снисходительно. – Откуда, позволь узнать, прибыло это серокожее чудо?
Лисгард немного помялся, видимо, не успел придумать, как объяснить правителю мое появление в городе.
– Мы занимаемся этим вопросом, – проговорил он неуверенно.
Король приподнял бровь.
– То есть, – сказал он сурово, – ты привел в город солнечных эльфов неизвестную особу, непонятного рода и племени, которая нападает на мирных жителей?
– Нет, ваше величество, точнее… Ваше величество, все совсем не так… – попытался оправдаться высокородный.
Король вскинул ладонь и резко оборвал:
– Хватит. Достаточно того, что я увидел. Моя главная задача – защита жителей Эолума. Что бы там ни было, закон всегда на стороне города, – проговорил он и вперил в
