Игры явно закончились. Перехватив юркого мальчишку, всё ещё пытающегося отломать мне конечности, за кисть правой руки, я резко и быстро завёл её ему за спину. Он на долю секунды отвернулся от меня, правя свой локоть, видимо, думал, что я пытаюсь сделать бросок, а я вместо этого просто обнял его за плечо и грудную клетку, благо позволяла длина конечностей. С силой прижимая к себе его тело, так, что его заведённая за спину рука оказалась между нами.
– Гуэнь, ты что? Охренел вконец? – рявкнул я нашему эльфу, а затем вдруг понял, что мой пленник как-то странно, прерывисто дышит, да и рукой я ощущаю на его груди небольшие, но явные, упругие и очень мягкие выпуклости.
– Всё нормально, Игорь. Не лезь!
А потом она завизжала…
Правя повозкой, Гуэнь время от времени потирал знатный фингал, вновь украшавший его лицо. Что характерно, не под тем глазом, куда я в прошлый раз поставил похожий. Не знаю, что там у них произошло во время приватного разговора с хозяином дома, вышедшим на устроенный нами шум и визг мелкой бестии, но эльф был угрюм, молчалив и задумчив.
– Да ладно тебе, за пару дней сойдёт, – я ткнул в плечо попутчика и друга… наверное, не знаю, но товарища точно. – Я тебе и то сильнее засветил. Чего не поделили-то?
– А? – ухатый словно очнулся. – Не бери в голову, это наши, внутренние разборки.
– И за пыряло ты потому схватился? Ну, вы отморозки, блин, – я восхищённо, словно впервые, осмотрел своего спутника. – А я ещё тебе дело одно хотел предложить, а теперь прямо и не знаю. Будешь ещё каждый раз за железо хвататься, горячий финский парень, так из драк вылезать не будем.
– Фнисс… Я не фиснн… – эльф тяжело вздохнул. – Иногда я совсем тебя не понимаю. Так что за дело?
– Вот смотри. Мари мы сдали, так?
– Так.
– Сейчас отвезём незаконно нажитое и получим за это бабки. Я вот тут подумал, мне же своей доли всё равно не хватит на возвращение домой самостоятельно.
– Вообще-то все деньги принадлежат…
– Вот только не начинай, а? Даже у наших распоследних бандюков понятия имеются, а уж вы-то эльфы. Да если бы не я, то все они были бы уже давно у тех гномиков- гомиков, любителей БСДМ и их хозяина. И лишь по доброте душевной я согласился только на половину стоимости твоего груза. И даже более того, исключительно из жалости к голодным эльфятам, для общего дела, готов ещё подвинуться в объёме моей доли. В обмен на этот замечательный фургон и твою компанию до Чёрного Герцогства.
– Ты зовёшь меня с собой? – голос Гуэня звучал удивлённо.
– Ну а что такого? Кадр ты уже проверенный дураками и дорогами, – я хмыкнул, припомнив главные беды своей страны. – Сражаться нам вместе приходилось и против людей, и против различной неведомой дряни. Единственное, с выбором безопасного маршрута у тебя проблемы, но ты всегда можешь рассчитывать на товарищеский пендель, что наставит тебя на путь истинный. К тому же, думаю, что путешествовать по королевству гораздо проще, чем лазать по пустыням и горам.
– А я ведь несколько раз хотел тебя убить… – задумчиво проговорил эльф. – Да и возможность сделать это и не пострадать от твоей Юны, у меня была. Впрочем, чего я распинаюсь, наверняка ты и без меня знаешь, что…
– Так не убил же, – ухмыльнулся я и хлопнул его по плечу. – Не это ли лучший повод сохранить нашу компанию.
– Везучий ты… Ладно, всё это заманчиво, конечно. Но давай послушаем, что скажет мой брат.
– У вас там что? Такая строгая семейная иерархия? Типа старший сказал – младшие сделали?
– И это тоже, но ещё мой старший брат – оябун нашей триады, и именно ему решать, смогу я поехать или же за потерю части артефактов меня растянут над растущим бамбуком.
«Оябун? Это же вроде у японских якудза… – подумал я. – А триада у китайцев…»
Неужели на самом деле я слышу не совсем то, что мне говорят? Может быть, это самое лингвистическое заклинание просто подбирает похожие слова из моей памяти, а на самом деле всё совсем по-другому? И бамбук – не бамбук, а какой-нибудь «карачун вольно растущий», и артефакты тоже своё название имеют…
– Как у вас всё сурово, – хмыкнул я, не став столь не к месту интересоваться магическими практиками местного автопереводчика. – Ты мне его пальцем покажи, а то вдруг буянить начну. Пришибу ненароком, а потом перед тобой неудобно будет.
– Обязательно. Действительно, будет невежливо бить хозяина, даже не зная, как он выглядит.
– Во! Я смотрю, ты начал понимать толк в солдатском юморе! Так глядишь, и человеком станешь. Будешь в столовую с песней строем ходить и подворотничок подшивать.
– Всю, знаешь ли, жизнь мечтал это делать. Особенно с песнопениями.
– Ну так держись меня, и всё тебе будет, и белка, и свисток.
– Иногда мне кажется, что я начинаю тебя понимать, но ты тут же выдаешь что-нибудь такое, что ломает мой мозг. При чём тут грызуны?
– О-о, брат. История эта темна и полна ужасов и уходит корнями в глубокую древность. Вот слушай. Когда в подлунном мире появился первый прапорщик, хохол по национальности, этот день вошёл в историю как «Чёрный день всего иудейского народа». А особенно тяжело это событие переживал ефрейтор Рабинович…
