– Вылезай, говорю, – я прошёлся мимо рыцаря, что-то нашептывающего возбуждённо дышащей и совершенно не слушающей его баронессе, сверкающей на меня своими глазищами, и хлопнул парня по грубому наплечнику самопальной ковки. – Давай вставай. Будешь доказывать теорему Ферма.
– А? Кого? – На лице Бруно отразился некий спектр чувств, главным из которых было непонимание. – А я эта… я не умею.
– Ну, раз не умеешь, тогда поручим тебе поиск лекарства от рака, – согласился я, оттягивая клапан. – Мы без тебя в любом случае не справимся.
– Ладно… раков я на речке ловил, они под эль хорошо идут, – сообщил он, спрыгивая на землю. – А какая у них хворь?
– У местных – страшная, – я последовал за оруженосцем. – Так что их спасение в твоих руках! Нужно приложить ум и надеть вон то кольцо на вот этот каменный х… столбик.
– И раки вылечатся?
– Не сразу, – от моих слов оруженосец ощутимо расстроился, и я поспешил добавить: – Но если справишься, то как доберёмся до следующего города – обещаю угостить тебя здоровыми, варёными. Уговор?
– Уговор! – обрадованно заулыбался парень. – Это мы мигом. А то жрать хотца…
Несмотря на то что никаких дружеских чувств я к калеченному на голову иномирянину не испытывал, мне всё же было откровенно жалко этого большого и в общем-то доброго ребёнка. Не знаю, может быть, у него была какая-то родовая травма или он чем-то переболел в детстве, что вылилось в задержку в развитии, но видеть, как все подряд, в том числе и я, постоянно шпыняют его – было неприятно.
К тому же единственный человек, который был добр с ним и хоть как-то заботился о здоровяке – находился в Гапоне, и если бы у меня была такая возможность, я уговорил бы оруженосца остаться при его раненом капитане. Но Лех решил по-другому, Баронесса же воспринимала Бруно как некий объект мебели, и за исключением того раза, когда именно от этого парня зависело, нагонят ли нас умбрийские наёмники или нет – я ни разу не слышал от неё тёплых слов в его адрес.
Так что для себя я решил, что постараюсь наладить контакт с этим туповатым, но исполнительным попутчиком, так как слабо представлял, сколько времени продлится наше путешествие. К тому же на него очень сильное влияние оказывал Амадеуш, а я не брался сказать, как пойдёт дело, если рыцарь, которого также сковывало заклятие Юны, всё- таки подговорит оруженосца напасть на меня. Примерно такие же опасения вызывал и Гуэнь. Приказ капитана во всём слушаться меня и Мари, может быть, и сдерживал здоровяка от совсем уж необдуманных поступков. Но я совершенно не был уверен в том, как он поведёт себя, если один из этих пройдох сумеет окончательно запудрить ему мозги.
– Буль-дэзир, говоришь… – хмыкнул эльф, глядя, как Бруно, одним залихватским движением выдернул тяжеленное, стальное кольцо из резного уса «Отца Тоннелей».
За ним со стрекотом потянулась цепь. В морде что-то с металлическим лязгом защёлкало, а затем каменный лик начал медленно открывать правый глаз, нижнее веко которого опускалось по мере того, как Бруно приближался к Подгорному Царю. Ухнув, парень надел кольцо на каменный столб, отошёл, пятясь спиной на несколько шагов, любуясь проделанной работой, да так и застыл с открытым ртом.
– Это ж писюн! – удивлённо воскликнул он. – Как есть писюн!
– Бруно, не отвлекайся! – окликнул я его. – Прояви уважение к каменному достоинству царствующей особы. Давай. Тебя ещё одно кольцо ждёт.
– А! Да… это… – парень поспешил ко второму усу, около которого уже вертелся Гуэнь.
Отец Тоннелей открыл второй глаз, а затем в глубине скалы что-то зарокотало, и нижняя губа, вместе с бородой, медленно уехала под землю, открывая нам освещённый мягким сиянием фосфоресцирующих камней зев уходящего в толщу гор тоннеля. Бруно, споро вытянувший вторую цепь и закрепивший кольцо внутри дворфской «Венеры», как я окрестил для себя «прекрасную половину» каменных истуканов, так и завис с открытым ртом перед подгорной дивой. Вдвоём с Гуэнем мы кое-как затолкали шокированного древним искусством парня в фургон, но его голова тут же высунулась из заднего клапана.
– Красота… – услышал я его голос, забираясь на козлы.
Он что-то ещё говорил, но так тихо, что я его уже не слышал. К тому же мне пришлось подвинуться, так как к нам из фургона пулей вылетела пунцовая, тяжело дышащая и встревоженно оглядывающаяся на клапан баронесса. Ещё не усевшись, она резко повернулась, чуть не сбив залезающего на своё место Гуэня и, зло распахнув ткань, заглянула внутрь фургона.
– Урод! Маньяк! Извращенец! Два извращенца! – прокричала она. – Знать вас больше не желаю! А тебя, Бруно, велю запороть. Кобель ты этакий!
Выпалив всё это, девушка уселась нормально и, прикрыв лицо руками, разрыдалась, прильнув к моему плечу всем телом, а затем и вовсе упав ко мне на колени. Эльф, усмехнувшись, закатил глаза и хлестнул поводьями, направляя гобика в зев Отца Тоннелей. Я же не разделял его веселья, потому как девушка не только елозила своей грудью по моему бедру, но и излишне агрессивно прижалась щекой к причинному месту. Это, вкупе с явно театральными рыданиями, навело меня на невесёлые мысли о перевозбудившейся молодёжи, распалённой созерцанием творений античных дворфов-затейников. Что было крайне неудобно для меня, уже достаточно давно лишённого женского внимания.
Я, как говорится, не ханжа, но и мирок здесь – не Земля двадцать первого века. Возможно, в другой ситуации я бы вёл себя иначе, да и баронесса была в общем-то хороша собой. Не в моём вкусе, но и не крокодил, которого пригласить на рюмочку чаю с продолжением можно, лишь надев пакет ей на голову. Вот только не в нашей нынешней компании. Да и вряд ли вроде как невинная девушка-провинциалка этого времени вообще в состоянии понять подобные отношения.
Это потом, после замужества с каким-нибудь графёнышем, года этак через три-четыре, она, как и положено маститой даме, обрастёт любовниками и фаворитами. Станет прожженной матроной с критическим взглядом на жизнь и неистребимым цинизмом. А сейчас это мечтающая о большой и чистой любви дурёха, не сумевшая совладать с гормонами, разыгравшимися от каменной порнографии. События последних дней, похоже, сорвали ей все моральные установки. А липнет она ко мне в первую очередь потому, что в её глазах я не только аристократ, но и «альфа» в местной компании, шпыняющий остальных мужиков направо и налево.
