потолка. Башни, форты, натуральные небоскрёбы и особняки, странные подвесные конструкции и целые замковые комплексы, словно бы зависшие в воздухе, а на самом деле держащиеся на отходящих от стен консолях. Сплошная эклектика и полное отсутствие единообразия, словно бы каждое здание желало перещеголять соседнее, и все вместе они конкурировали с соседним районом и так далее…
Увиденное в этой пещере совершенно не вязалось со строгим и мрачным Коттай Дунсоном баронессы Мари, и даже Коттай Раззсон, с его похабными статуями, казался верхом кубизма и рационализма. Беспорядка добавляли многочисленные мостки, переезды, пандусы и туннели, порой протянутые как попало, в паре десятков метров над зданиями, а то и вовсе идущие прямо по их крышам, чтобы скрыться в очередном жерле тоннеля. Взрыв на макаронной фабрике – по-другому и не скажешь.
Освещал всё это огромный, свисающий с потолка кристалл-сталактит неправильной рубленой формы, с которого в озеро сбегал поток ярко-зелёной, слегка светящейся воды. Впрочем, сама гладь за исключением того места, где водопад соприкасался с поверхностью, была абсолютно спокойной да к тому же угольно-чёрной. На ней не отражалось ни единого блика, и она как будто полностью поглощала весь падающий на неё свет.
– Жесть какая-то, – выразил я своё мнение, краем глаза заметив, как из клапана высунулась всё ещё красная мордочка баронессы, не пожелавшей пропустить подобное зрелище. – Гуэнь, а у нас в этом Чернобыле по третьей руке не вырастет? К бабке не ходи, тут всё радиоактивно!
– Там плохо! – поморщилась ламия, указав ручкой в сторону кристалла. – Юна видела такое дома! Нельзя туда ходить.
– Я вообще предлагаю валить отсюда, и как можно скорее! – заявил я, ни секунды не сомневаясь в словах змеевидного эксперта.
– Игорь-им, если не подходить к озеру, то всё будет нормально, – как-то официально и вместе с тем неуверенно ответил мне эльф. – Я же до сих пор жив. Объедем по периметру, видишь вот эту дорожку? – Гуэнь указал мне на спуск, круто забирающий к растущим из стены пещеры зданиям.
– Вот по ней и будем двигаться, – контрабандист кивнул своим мыслям. – Так… господа благородные. Всех попрошу из фургона! Дальше ножками!
– Это ещё зачем? – возмутился хмурый Амадеуш, приподнимая полог клапана.
– А чтобы мы с вами вместе вниз не загремели, – резко ответил ему эльф, закрепляя поводья и вытаскивая из расположенного под козлами ящика моток верёвки. – Местные дороги две тысячи лет никто не осматривал. Обрушиться могут в любой момент. Так что мы пойдём перед химералом.
Не обращая более внимания на рыцаря, эльф подошёл к морде гобика и быстро обмотал один конец верёвки вокруг его шеи. Затем бросил быстрый взгляд на центр города и, что-то тихо сказав на непонятном мне языке, потянул животинку за собой.
Спрыгнув с козел на покрытую мелкой сетью трещин дорогу, покрытие которой чем-то отдаленно напоминало привычный по родному миру асфальт, я помог баронессе спуститься. Коснувшись моей руки, девушка стыдливо зарделась и, закусив губу, отвела взгляд.
Глава 9
Стазис хаоса
О прямых линиях карлики, построившие этот странный город, похоже, не догадывались. Линейка и отвес, видимо, были признаны ими не заслуживающими внимания анахронизмами или вовсе не изобретены, в силу зашкаливающей криворукости местных зодчих. И ведь не сказать, что строили плохо. С первого взгляда было понятно, что местные Джамшуты были поголовно мастерами своего дела, вот только архитектурный стиль «модерн» пёр из всех щелей и окошек с такой силой, что знаменитый испанский архитектор Антонио Гауди разрыдался бы от умиления. А потом бы повесился.
В городе Иранта Накарам вообще не было ровных поверхностей. Даже дорога, по которой мы топали уже часа два – не только постоянно змеилась, словно пресловутая Военно-Грузинская, так ещё и пыталась потягаться с самой синусоидой по количеству горбов и провалов. При этом её полотно само по себе напоминало замёрзшие волны, ну или виденную мной как-то в зимнюю пору улочку в городе Брянске, покрытую накатанным автомобилями льдом.
Вот по таким американским горкам или русским направлениям – тут уж кому что ближе, нам и приходилось телепать на своих двоих, в то время как фургон, который всё так же тащил меланхоличный гобик, шатался, словно ковбой на родео. Я даже порадовался, что мы с горем пополам топаем пешком, хотя истинную причину выгрузки нам посчастливилось лицезреть почти сразу же после отправления.
Как оказалось, заброшенный город не пустовал. Его основным населением были стаи небольших, донельзя странных трёхкрылых птиц с длинными обвислыми ушами и винтообразным клювом. Эти создания размером с отечественного голубя в полной тишине взмывали с фасадов домов при нашем приближении и носились над головами, словно живой единый организм. Кажется, подобное поведение называлось мурмурацией и, действительно, было свойственно обычным пернатым, однако мне они напоминали своими движениями скорее рыбий косяк. Столь стремительным и слаженным было движение их слегка вытянутых, поблескивающих в зелёном свете тел.
В общем, при взлёте очередной, которой уже по счёту, стаи фасад одного из богато украшенных строений издал тихий хруст. А затем его верхняя часть резко осыпалась, накрывая нижестоящие постройки лавиной тёмной крошки, камней и вездесущей пыли, открывая нам щербатый зев чёрного пролома. Дом словно бы открыл пасть, вознамерившись сожрать дерзких двуногих созданий, осмелившихся нарушить покой этого давно забытого места.
– Слушай, Гуэнь…
– А? – эльф отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на меня.
– А ты уверен, что раньше здесь жили дворфы, – задал я вопрос, рассматривая очередной шедевр модерновой архитектуры, которой частенько приписывают близость
