Я б, может, и успел выстрелить… А может и нет, уж больно неожиданно этот урод в коридоре появился, будто ждал нас.
Но Меченый успел. Не только выстрелить, но и, сместившись влево, заслонить меня своим телом.
Они выстрелили одновременно. И одновременно упали.
Камуфлированного отбросило на бетонную стену, по которой он сполз, оставляя на грязно-серой поверхности широкий кровавый след.
А я успел подхватить Меченого, и даже положить его на пол прежде, чем в коридоре появился следующий автоматчик в полевой униформе.
Но этого я уже ждал. И короткой очередью отбросил его на труп первого.
На несколько мгновений в тоннеле повисла гнетущая тишина. А потом из-за угла вылетела граната. Ударилась об пол, подпрыгнула…
«Две секунды», – промелькнуло у меня в голове, пока я летел в прыжке навстречу РГДэшке, крутящейся на полу…
«Три»…
Взять ее в руку я уже не успевал. РГДэшки – девушки капризные, каждая со своим характером. Одна нервная, через три с половиной секунды взрывается, другая, более задумчивая – через четыре с хвостиком. Поэтому ничего мне не оставалось, как, грохнувшись на брюхо, просто отбить гранату ладонью подальше от себя в направлении изгиба коридора.
Вряд ли я гений, ибо иногда мне все-таки везет. Эта РГДэшка явно была «задумчивой». От моего удара она отлетела к противоположной стене, ударилась об каблук трупа… и закатилась за угол.
«Четыре».
Я рефлекторно открыл рот – и не зря. В замкнутом пространстве тоннеля обычно не особо громкий хлопок РГДэшки неслабо так ударил по ушам.
А потом я услышал голоса?.
Два го?лоса.
– Вот падла… Убил меня…
И стон.
Я поднялся, и даже не взглянув на Меченого, бросился вперед. Глупо помогать напарнику, когда в нескольких метрах от тебя стонет недобитый враг, который вполне может найти в себе силы и попытаться отомстить. И тогда ты, подстреленный, ляжешь рядом со своим товарищем. И помогать вам обоим будет уже некому.
Они лежали рядом, двое в точно такой же униформе, как и убитые ранее. У одного была оторвана голова, и из обезглавленного тела толчками била кровь – сердце еще работало. У второго был страшно разворочен живот, обрывки кишок разбросало аж до противоположной стены. Да уж, когда РГДэшка разрывается практически под ногами, зрелище потом может быть не особо аппетитным.
– Это ты… Снайпер чертов…
Глаза умирающего сверкали неестественно-лазурным светом, словно внутри его черепа горел фонарь с синим светофильтром. И я сразу вспомнил, где видел ранее свет именно такого спектра, и такое же неестественно неподвижное лицо, напоминающее фарфоровую маску, покрашенную в телесный цвет. Так выглядели живые куклы, засланные Монументом, чтобы убить меня и Фыфа в одном из баров Зоны – и, черт возьми, у них это тогда неплохо получилось.
А еще именно такой лазурью сверкал сам кристаллообразный Монумент, сокрытый в глубинах разрушенного четвертого энергоблока ЧАЭС.
– Это ты… Снайпер чертов…
Губы умирающего шевелились – но только губы, все остальное лицо оставалось неподвижным.
– Это ты…
Похоже, в башке у этой биологической машины после взрыва гранаты что-то заклинило, и военный продолжал повторять одну и ту же фразу, при этом бестолково, механически перебирая пальцами левой руки кровавую мешанину в собственном животе. Так не ведут себя живые. Так не ведут себя те, кто уже стоит на пороге Края Вечной войны. Этот боец, захваченный Монументом, вел себя как запрограммированная на убийство сломанная кукла, не имеющая ничего общего с человеком…
Но когда-то она была им.
И сейчас понемногу вновь становилась тем, кем была раньше.
Лазурь тускнела в глазах умирающего – Монументу больше не нужна была изуродованная кукла. И место небесной синевы стремительно занимала боль: я видел, как быстро расширяются зрачки серых – теперь уже серых – глаз. Человек умирал, страшно умирал. Его рот уже раскрывался в безумном крике… который я прервал одним движением указательного пальца. А потом повернулся спиной к трупам и побежал назад.
…Меченый лежал там же, где я его оставил, и под ним успела натечь неслабая лужа крови…
Я склонился над ним, уже понимая, что ничем не помогу – грудь и живот сталкера были перечеркнуты очередью из четырех пуль, причем багровые пятна вокруг двух отверстий в камуфляже на глазах увеличивались в размерах. Ясно с первого взгляда: порваны крупные сосуды, и спасти сталкера сможет только немедленная операция в стационаре – которому, понятное дело, неоткуда взяться в центре Зоны. Или чудо…
Меченый разлепил успевшие пересохнуть губы.
– Болотник, ты?
Очень плохо. Взгляд мутный, блуждающий. Он уже меня не узнаёт, принимает за другого.
Лицо сталкера исказила гримаса агонии… В затылок мне повеяло прохладой. Не нужно было оборачиваться для того, чтобы понять – это не сквозняк. Это Сестра стоит за
