Кровавый эльф вздохнул. Он понимал, что если Мирра умрет, он сам переживет ее всего лишь на несколько минут. Угрозы Шакнара бесполезны. До него просто не дойдет очередь. Сородичи Банши, некроманты, разорвут в клочья предполагаемого виновника гибели своего командира. А может, придумают кое-что и похуже.
Они бежали по лугу, покрытому выжженной до состояния соломы травой. Сбоку плутала кишка дороги, впереди вставали могучие колонны тенистой дубравы. Вдруг Хала, которая летела впереди отряда, резко остановилась, подняв кучу пыли и ворох смятой травы. Ее короткая шея сначала вытянулась вперед, а потом вжалась в плечи. Шерсть на загривке львицы мгновенно вздыбилась, уши превратились в два настороженных треугольника.
– Стоять!!! – Шакнар поднял вверх руку, чтобы его команду увидели задние ряды. – Все опустились на одно колено!
Тем самым старый вождь хотел уменьшить силуэты целей для лучников врага. «Жизнь в сапогах» быстро добежал до пумы и положил ей на холку свою ладонь. Мышцы львицы были напряжены так, что ему показалось будто он обнял гранитный постамент.
– Кого ты учуяла? Людей? Гномов? Эльфов?
При последнем слове Хала издала короткий свистящий рык. Шакнар обернулся к воинам. Решать и действовать предстояло очень быстро. Противник мог ударить по ним в любой момент.
– Отряд, к бою! Впереди засада. Перестроились! Тройная цепь, двулучевой охват. Бежим зигзагами, как против стрелков. Передать по колонне!
Он рванул к себе обвязку мешка с магическими талисманами. Заколебался на секунду, потом вытащил самые мощные – сферу Магического Ослабления и амулет Молчания Волшебников. Второй кинул в набедренный подсумок, а первый крепко сжал в ладони. Тонкий корпус сферы хрустнул под его усилием. Шакнар веером швырнул перед собой осколки, и от них, расширяясь и поднимая в воздух соломенную пыль, во все стороны покатилась радужная волна. Теперь ударные заклинания неприятеля потеряют свою мощь. Ее достанет, чтобы свалить с ног воина, но не хватит, чтобы его убить или покалечить. Осторожно, стараясь не шуметь, «Жизнь в сапогах» расстегнул на животе Халы широкий подпружный ремень и тихонько спустил ее груз на землю.
Ветераны Калимдора быстро рассыпались по полю, выполняя его команду. Шакнар убедился, что все готовы к атаке, призывно взмахнул рукой и первый сорвался с места. Обоерукие орки, набирая ход, понеслись на врага. Воины бросались из стороны в сторону, стремительно меняли курс. Оба топора они при этом держали прямо перед лицом, словно составной щит. Эльфийские лучники – прирожденные снайперы, но даже им будет трудно попасть в такую подвижную и наполовину перекрытую металлом мишень.
До леса оставалось еще порядочное расстояние, когда засвистели первые стрелы. Поэтому Шакнар успел поднырнуть под одну из них, но летевший слева от командира здоровяк Матай сплоховал. Он поймал стрелу своей широченной грудью, недоуменно рыкнул и кувыркнулся на бегу прямо через голову. Судя по невысокой плотности залпа, противников было не больше двух десятков. И хотя жажда вражеской крови уже клокотала в его голове, Шакнар все равно ощутил беспокойство. На что рассчитывали эти безумцы, когда попытались столь малым числом остановить четыре сотни смертоносных бойцов Калимдора? И почему начали стрельбу издалека, не подпустили вплотную? Напугать решили? Так это засада или нет?
В просветах между шершавыми стволами он уже видел их редкие фигуры. Ламеллярные доспехи, одетые прямо на балахоны до пят. Эльфы. Тонкая стрела хлестнула оперением по его лицу. Повезло.
– Аш-ша-а!!! – взревел Шакнар.
– Аш-ша-а-а!!! – воздух за его спиной разорвал предбитвенный клич Шенка.
Эльфийские воины не выдержали. Они бросили наземь луки и рванули из ножен прямые клинки. Хотя вполне могли бы успеть сделать еще один залп. Шакнар сразу выбрал себе противника – высокого паладина с длинными ярко-желтыми волосами, убранными под серебряную диадему. В одной руке он сжимал меч, в другой – короткий кривой кинжал. Когда до орка оставалось всего несколько шагов, эльф резко сместился в сторону и косым ударом рубанул калимдорского вожака в область предплечья. Шакнар принял его клинок на черен топора, что держал в левой руке, а правым клевцом попытался пробить противнику голову. Тот отпрянул назад, выставляя перед собой кинжал. Два лезвия скрежетнули друг о друга, на траву посыпались искры. Краем глаза «Жизнь в сапогах» увидел, что их уже окружают подоспевшие калимдорцы, и выкрикнул:
– Сам! Не мешать!!!
Эльф отметил слова орка насмешливым полупоклоном, и тут же его меч устремился вперед в колющем выпаде. Шакнар правой рукой с трудом увел вниз вражеский клинок, а левым топором ударил противника сбоку, прямо под колено. Хрустнуло перебитое сухожилие, нога эльфа подломилась. Уже опрокидываясь назад, он размахнулся кинжалом для броска, но Шакнар успел первый. Боевой клевец стальной молнией вылетел из его правой руки и вонзился паладину в лицо. Орк несколько мгновений смотрел на изувеченного врага, на разваленный посередине нос, разрубленную верхнюю челюсть и кровь, что толчками выхлестывалась из перерезанных сосудов, потом требовательно отставил в сторону руку:
– Дайте!
Ему в ладонь легла рукоять охотничьего ножа. Шакнар вогнал его обоюдоострое лезвие эльфу между ребер и дождался, пока на губах противника лопнет последний кровавый пузырь. Закончив с ним, «Жизнь в сапогах» поднял голову и осмотрелся. Несколько ветеранов стояло рядом, но в глубине рощи еще слышались звуки ожесточенной схватки. Все происходило в полном молчании – только лязг оружия и вспышки заклинаний. Где-то впереди, в сотне шагов от опушки, вдруг расцвел пронзительно синий магический купол. Шакнар даже на секунду зажмурился от его яркости. Кто-то из остроухих категорически не хотел умирать, раз поставил себе такой мощный защитный заслон. «Жизнь в сапогах» без лишних слов устремился в направлении синего волшебного цветка, а его группа последовала за своим вожаком. Схватка к тому времени распалась на отдельные поединки. Где-то калимдорцы кромсали топорами уже поверженного противника, но где-то, как в случае самого Шакнара, завязались настоящие дуэли. Несколько обоеруких решили испытать свое ратное умение в бою «один на один» с эльфами, или же противник заслужил к себе такое отношение доблестью и презрением к смерти. Эти
