– Шакнар, а какой у нас выбор? Давайте, я сделаю небольшой экскурс в историю нашего народа. Речь пойдет о пришествии ракшей на поверхность Таашура. Мы из жерла вулкана сразу попали в жерло вашей войны. И нам пришлось поддержать Лигу, поскольку такова была цена за право нахождения на ее территории. Ракши – бойцы. Участвовать в сражениях для нас так же естественно, как и для твоих калимдорцев, Шакнар. Некоторое время мы думали, что под небом Таашура не существует иной формы решения споров между народами, а все права сводятся к праву сильной руки. Поэтому мы прибыли в Фаркрайн не переселенцами, но завоевателями. Почему мы ушли… Лига без стеснения пользовалась нашими способностями, но не собиралась ничего давать взамен. Мы гибли в боях, и наша численность таяла. Подумайте, каково наблюдать за истреблением собственной расы? И вот мы обнаружили Фаркрайн. Да, мы все время искали, мы стремились найти хоть какой-то уголок земли, что не был охвачен вашей войной… – Караннон умолк.
Он подпер квадратный подбородок глыбой кулака и задумчиво засопел носом. Феоманту непросто дались следующие слова, но он сумел их произнести:
– Когда два бойца вступают в противоборство – это их выбор, их путь. Но когда меч воина подносится к обнаженной шее крестьянина или ремесленника… это… это – бесчестно! Фаркрайн – мирная земля, содружество вольных городов. Они торгуют, вступают друг с другом в браки. Нам пришлось осознать свою горькую ошибку. Они… они нас перевоспитали. Ракшам вновь случилось перестраивать себя. На этот раз, чтобы приспособиться к мирной жизни, стать своими в культуре богатого и процветающего края. И мы гордимся, что сумели! Гордимся более, чем всеми своими военными победами. А знаете, почему? Мы поняли, что если будем продолжать линию завоевателей, то потерпим самое унизительное поражение за всю свою историю. Потому что это будет поражение без боя. Фаркрайн превзойдет расу воинов политикой непротивления. Запомните, что я вам сейчас скажу… Сила может взять верх над разумом, но ей никогда не взять верх над жизнью. Потому что точка применения силы могущественна, но конечна. Параметр воздействия силы зависит от людей, которые на ее острие сжимают в руках мечи. А воздействие жизни бесконечно. Параметры жизни распределены равномерно в тысячах единиц, они не заключаются в злой воле одного полководца и его приспешников. Жизнь можно уничтожить, но ее нельзя победить. Потому что стремление живого существа к самой жизни первичней и гораздо глубже, естественней, чем его стремление к силе. Сила – один из способов, жизнь – первопричина. Способу не дано возобладать над причиной.
Галвин и Шакнар молча слушали Караннона. Каждый по-своему воспринимал слова феоманта, многое из сказанного им оставалось за гранью их понимания, но главное осознали оба – ракши никогда не допустят своего возвращения в войну Шенка и Лиги, потому что считают эту войну бессмыслицей.
– Значит, нам стоит доложить своим, что ракши не примут ни чью сторону в споре народов, – попробовал подвести итог Громмард.
– Вы оба успешно выполнили свои миссии. Желательно – союз, минимум – нейтралитет. Такая ведь стояла задача, верно? – Шакнар улыбкой подтвердил проницательность Караннона, а гном со вздохом кивнул. – Но вот теперь, после того, как мы сошлись в главном, у меня вопрос к вам обоим – достанет и у вас твердости и мужества, чтобы пойти дальше и проявить себя в сложных дипломатических делах так же, как вы уже утвердились на поле брани? В Скаллене вы испытали на себе воздействие жизни…
– Скорее уж воздействие спиртного, – пробурчал гном.
– Будь вы ремесленниками, вы бы сошлись на почве технологии, крестьянами – разговор пошел бы о новых культурах и удобрениях. Но вы – солдаты. Чего удивляться? Кровь и бои в походе, а на привале – вино и женщины. Особенно женщины, потому что жизнь приказывает вам оставить что-то после себя. Вам было дано время. Куда делись ваши противоречия? Война для вас – работа. Вы перестали быть врагами. Ваше сознание смирилось с тем, что рядом находится хороший человек, который также делает свою работу, но в других условиях. Вот это – главное! Вот и весь ваш спор народов. Ради чего?! Скажите мне, ради чего должны гибнуть тысячи ваших соотечественников? Ради политики вельмож? Ради их алчности, страсти к обладанию? Ради ресурсов, пользоваться которыми не сможет ни один обычный смертный Шенка или Лиги? Теперь вы убедились, что можно относиться без ненависти к тому, кто, по идее, должен быть вашим заклятым врагом. А остальные? Вы допустите, чтобы остальные так и жили во мраке неведения?
– Вы предлагаете нам предать своих? – мрачно спросил Галвин.
Шакнар не произнес ни звука.
– Кого именно, по-твоему, ты предаешь сейчас?
– Лигу, – твердо сказал гном.
– А что есть Лига? Кучка знати, что бросает твоих сородичей на смерть? Или Лига для тебя – это те гномы, люди, дворфы, что гибнут за идеалы властителей? А их ты не боишься предать?
Инженер ничего не сказал. Его взгляд потерянно шарил по темным порфировым плитам, которыми был вымощен пол посольского дома ракшей.
– Что ты предлагаешь, Караннон? – спросил «Жизнь в сапогах».
– Сколько воинов ты привел с собой, Шакнар? – вопросом на вопрос ответил феомант.
– В живых осталось не более двухсот. Саравакский хребет забрал три четверти моего отряда.
– Нейтралитет ракшей действует, пока твои солдаты сидят в Бегенче и не высовываются оттуда. Ты сможешь мне это гарантировать?
– Да. Я отправлю весточку Ханчи.
– Вместе с моим письмом. Для солидности. С Таашуром осталась связь?
– Нет. Артефакты дальнего вызова погибли во время перехода.
– Хорошо. Это чрезвычайно важно. Союз нелюдей не должен проведать, что тут будет происходить. У меня есть глаза и уши на южном побережье Петронелла. Военная машина Шенка набирает обороты. Заложены первые корабли флота вторжения.
– Керруш напорист.
