устраивала разносы и раздавала поощрения. Все приближенные к Бельтрану вельможи подшучивали над маркизом и намекали, что его подружка таким образом практикуется, и предлагали лидеру Трезубца заранее озаботиться выбором имени для своего наследника. Что касается красотки Торкин, то странное дело – она упорно отмалчивалась относительно счастливого папаши своего первенца. Почти все знали о ее короткой интрижке с Громмардом. С другой стороны, почти весь последний год от нее не отходил лорд Тирсис. Кто-то из них? Или преуспел тайный поклонник? Самым любопытным Эйра отвечала, что до победы над Шенком гонит от себя все мысли о сватовстве, свадьбе и всем остальном. Вот разгромят нелюдей, тогда и все наладится – и жизнь, и быт, и семья. Наверняка леди Дивия была в курсе секрета новой подружки, но тайну Торкин хранила свято, так что сплетники войска продолжали теряться в догадках.
Бельтран нахмурился на выпад фаворитки:
– Лишаемся кавалерии? Отлично. Они тоже.
– Рыцарь Тьмы спрыгнет с коня, обнажит меч и полезет на стену. Да, без своего холодного скакуна он представляет собой половину Рыцаря Тьмы. Как нургайцы без своих гиен. Но все же половину они собой представляют, не худшую половину. А куда нам девать ликантров? Согнать перед воротами и устроить там для них стойло?
Лицо Белого Бивня исказила гневная гримаса.
– Дивия! – рявкнул Бельтран. – Немедленно извинись перед союзником!
– Прошу прощения, – произнесла леди Дивия, хотя в ее голосе не было и намека на смирение. – Я не имела в виду ничего обидного, просто говорила о том, что ликантрам нужен разгон и много свободного места для удара. Они же будут сражаться в животном облике. Ударную кавалерию Шенка ждет жестокий сюрприз. Стадо бизонов просто перемелет в труху их ветхие кости. Так что нам нужно поле битвы.
– Как твои новобранцы, Эйра? Не побегут? – поинтересовался маркиз.
Рекрутский призыв за целый год дал армии не более полутора тысяч солдат. В основном романтически настроенных юношей, а также законченных бездельников, которые вообразили себе, что на службе не нужно будет работать. Добрая половина из них уже дезертировала, наплевав на присягу и близкую возможность покрыть себя неувядающей славой. Но часть сохранила верность долгу. О них и спрашивал Бельтран.
– Я распределю их среди ветеранов. Даже если захотят убежать, не смогут, – уверенно пообещала Эйра.
– Сама в строй не суйся, – бросил маркиз. – Я тебя знаю. Твое место теперь позади. Хорошо?
– В яслях? – улыбнулась старшина дворфов.
– Да хоть и в них. Не вздумай оставить ребенка сиротой. Свою удаль ты уже доказала многократно. Теперь побудь немного осторожной.
«Яслями» в крепости называли небольшую апельсиновую рощицу с шелковистой травой, где молодые мамы обычно выгуливали своих отпрысков. За год в Фаркрайне с армией Лиги произошло что-то невероятное – немалое количество женщин, что служили в ней, сначала понесли, а потом разродились младенцами. А одна из поварих людского ополчения произвела на свет тройню. Бельтран иногда ворчливо приговаривал, что лучше бы Шенку прибыть быстрее, не то войско сначала превратится в детский сад, а потом на карте Фаркрайна появится новый мирный город и срочно нужно будет думать над тем, как занять его жителей каким-то полезным трудом. Тем более, что охотничьи команды и фуражиры почти опустошили окрестные леса от дичи, а дикие сады – от плодов. Крепко выручал Петронелл со своим изобилием рыбы. Но даже несмотря на то, что в крепости теперь было три рыбных дня в неделю, казна войска практически опустела. Гномы Марцеллиса клепали разные механические поделки, которые, впрочем, не слишком ценились местными – продукция Скаллена была качественней и дешевле. Только эльфийские магические свитки пользовались спросом у населения. В ходу были одноразовые заклинания «Плодородия», «Защиты от вредителей» и прочие усилители роста посевных культур и домашних животных. Настоящий бум вызвали волшебные папирусы «Большой надой» и «Двойное сало». На продукцию эльфов покупали чугун для сталеплавилен, лес и другое не менее необходимое для армии сырье.
– Не беспокойтесь, сир, я свое место знаю, – покладисто произнесла Эйра.
Все невольно заулыбались, настолько противоречила такая показная покорность задорному нраву Торкин. Серьезность командирам вернул Бельтран.
– Значит, выходим в поле, – маркиз пожевал губу, в сомнении покачал головой, потом поднялся с места. – Ладно, так тому и быть. Я обращаюсь к каждому! Проверьте все, что не успели проверить, а если успели – проверьте еще раз. Для нас не существует поражения. Оно равносильно смерти. Шенк не будет брать раненых и пленных. Они пришли только убивать. Помните хорошенько и объясните воинам – мы станем сражаться за себя и за будущее Таашура. Кто побежит или отступит – запятнает свое имя клеймом бесчестия. Если… – Бельтран запнулся. – Когда мы победим и сотрем с лица нашего мира заразу Шенка, мы вновь пересечем Петронелл. Пресветлый князь Джоэвин уже там. Его агенты поднимут восстание, как только весть о нашей победе достигнет южных берегов моря. Ополчение Таашура, наши родичи, наши братья разгромят территориальные гарнизоны, которые сейчас разбросаны по исконным землям Лиги. Все население восстанет. А мы явимся победителями и освободителями. Территории Шенка станут собственностью человеческого альянса. Каждый солдат превратится в вельможу, хозяина собственного двора с многочисленной челядью. И придет вечный мир и процветание!
– А Фаркрайн? – прогудел Белый Бивень. – Как быть с Фаркрайном?
– Настанет и его очередь, – широко улыбнулся Бельтран. – Перед нами будет весь мир…
Когда соратники покидали еще пахнущий смолой роскошный дворец лидера Трезубца, маркиз жестом попросил задержаться Аргантэля. Эльф замер у порога. Торжественный и одновременно печальный от тяжести возложенной на него миссии.
– Сколько лучников ты отправишь? – тихо спросил его Бельтран.
– Две сотни самых метких стрелков с дальнобойными луками. На единорогах. Они будут наготове. Глиссеры проследят курс эскадры Шенка. Мои воины успеют перехватить ее высадку.
