– Что делаем? Оставляем так? – спросил начальника вконец растерявшийся Марцеллис.
– С ума сошел? Разворачивай обратно. В сторону Шенка! – сорвал Бельтран свою злость на гноме.
И пошагал в сторону своего шатра, яростно давя молодую поросль каблуками сапог.
К Марцеллису подскочил один из ветеранов и задал точно такой же вопрос, который минуту назад прозвучал из уст главы артиллерии.
– О чем думаешь, ротозей? Совсем мозги проквасил! – в свою очередь разрядился на подчиненном командир батарейцев. – Вертаем пушки на исходную!
Бывалый солдат показал рукой на грозные рибодекины ополчения Фаркрайна.
– Я вот размышляю…
– Размышляет он, видите ли! Ну, что еще?!
– Касаемо их многоствольников…
– Давай шевели губами, не мямли!!!
– Я только хотел заметить, что такие погремушки как раз в стиле Галвина Громмарда. Видите счетверенный многопал? Так вот – он почти точная копия его «Злой старушки». Той машинки, что тролли разнесли нам в Аркельском сражении ядром из катапульты. Вот и все, что я хотел вам сообщить.
У своего шатра Бельтран буквально столкнулся с Дивией, которая возвращалась с переднего края.
– Шенк выкинул белые штандарты. Похоже, то, что творится у нас на севере равнины, для нелюдей не меньший сюрприз, чем для нас.
– Кто бы сомневался! Коня мне и парадный мундир!
– Все уже готово.
– И еще… два таза чистой воды. Посмотри, на кого я похож после этой ночи!
Только Бельтран успел смыть с себя пыль и нырнуть в свой белоснежный камзол, как между рядами заметил коренастую фигурку Марцеллиса, что бежал со всех ног к его шатру, в такт движения размахивая инженерским жезлом.
Все еще раздраженный маркиз подумал, что гном напоминает ему оживший пенек, который семенит куда-то и при этом ловко отталкивается от земли своим единственным сучком.
– Ну что еще? – уже не зная, чего ждать, спросил он у артиллериста.
– Северная армия подняла штандарты переговоров.
«Северная армия». Не слишком ли громкое прозвище для разношерстной толпы, что покажет спины при одном только блеске копий его ударной конной дружины? Но тут же маркиз одернул себя – ракши, с ними же ракши. Эти никогда не отступали, тем и были славны.
– И они тоже. Значит, у нас будет завтрак на троих, – вздохнул Бельтран. – Это все?
– Нет, – гном помялся, потом выпалил. – Ветераны говорят, что рибодекины северян по конструкции точь-в-точь похожи на многоствольники Галвина Громмарда.
Вот как! Громмард! Бельтран почувствовал, что его злость обрела форму, контуры и даже узнаваемое лицо. Посланничек при дворе Караннона! Как же он мог про него забыть? Гном так долго отсутствовал в крепости, что стал тут совсем не нужен, хотя формально до сих пор являлся одним из представителей Трезубца. Сначала он прислал вожделенный пакт о нейтралитете за подписью феоманта синих демонов. Все, включая самого Бельтрана, тогда вздохнули с облегчением. И конечно, маркиз не возражал на запрос Караннона о том, чтобы назначить инженера постоянным послом Лиги в Фаркрайне.
За истекший год Громмард появился в лагере армии лишь однажды. Усталый, с покрасневшими от долгой дороги глазами, на трицикле, который из-за пыли и грязи больше походил на термитник, чем на транспортное средство.
Громмард представил обстоятельный доклад на совете войска, рассказал про Фаркрайн, чем богаты и знамениты его области, но ни словом ни обмолвился о подготовке ополчения. Вместо этого он передал новое предложение Караннона – чертежи пушек в обмен на бесплатные поставки строевого леса для крепостной стены. И тесаного камня под фундаменты домов. Намекнул, что отказ ракши посчитают недружественным актом и вполне могут пересмотреть положения о невмешательстве. Предатель! Лгун! На совете его сообщение восприняли со сдержанной вежливостью, а сам Бельтран поставил войсковую печать под договором с демонами, ликуя в душе, что за никчемные клочки папируса смог приобрести столь важные для войска стройматериалы. А через день за ним явился гонец из Кламардиса – Караннон призывал своего посла обратно. Значит, Громмард. Он переметнулся к ракшам, стал их военным советником. В этом у Бельтрана не осталось ни малейших сомнений. Посмотрим, насколько им дорожит феомант и понравится ли Караннону, когда он вздернет гнома на виселице, как изменника. Ради такого справедливого дела недолго вкопать два столба и прибить на них перекладину.
И вдруг Бельтран понял, какую мысль он упорно гнал от себя, прикрывая рассудок гневом. Он просто не мог вынести ее здравого смысла – против объединенных сил Шенка и ракшей им не выстоять. У Лиги нет ни единого шанса. Поражение. Неминуемая гибель. Он читал это во взглядах рядовых солдат, когда ехал через лагерь на своем жеребце, он видел это настроение в глазах десятников и сотников, что опускали головы при его приближении. Единственный зуб Трезубца в их красноречивом молчании был в ответе за все. И особенно – за судьбу армии, бездарную подготовку к последнему бою. Вера в мудрость и непогрешимость Бельтрана готова была улетучиться вместе с дымами походных кухонь. Вождь почувствовал, даже не почувствовал, а предпочувствовал, каково это – стать виновником фатального конца собственной армии. Еще не проиграв, он уже почти превратился в изгоя. Даже Эйра Торкин, бесстрашная Эйра, которая вышла проводить его к переднему краю, многозначительно напутствовала маркиза:
– Бельтран! Надеюсь, ты понимаешь, чего нам нельзя допускать!
Круто повернувшись в седле, он бросил в сердцах:
– Смерть лучше бесчестия!
