Мирра Банши хмуро плеснула себе в кружку вина:
– За то, что ты жив, Шакнар. Хотя, если бы я знала, какие вести ты принес, то постаралась бы аккуратно снять тебя на подходе магией. Нашел время, когда оживать. Неужели тебе трудно было остаться немного мертвым?
– Мирра, я сожалею, что доставил тебе столько проблем.
– «Жизнь в сапогах» – военнопленный! Величайший воин Шенка сдался без боя. Появился на львице с механическим протезом на лапе. Ты нам всю военную историю развалил. А про то, кто подковал твою Халу, мне даже думать страшно.
Шакнар вздрогнул. Это как выстрел в темноту на удачу, когда через несколько мгновений после спущенной тетивы в ответ прилетает сдавленный крик. Мирра попала прямо в центр мишени. Бесцветным голосом он произнес:
– Караннон поставил жесткие условия. Разве у меня был выбор?
– Возможно – да, возможно – нет. Лучше посоветуй, что мне сейчас делать?
– Подписывай мир.
– Легко тебе говорить! Не твоя печать будет стоять на документе. Представляешь, как меня встретят?
– Я очень хорошо представляю, как тебя встретят, если ты отступишь. Впервые в истории Шенка. Меня разжаловали только за выжидательную тактику.
– Все-таки они заманили нас в ловушку…
– Так будь достаточно мужественной, чтобы признать это. Драться ты не можешь – потеряешь армию. Отступать тоже не можешь – потеряешь имя и честь. Бегство не простят ни тебе лично, ни всем некромантам. Как бы ни сложилась история Таашура, холодные останутся в ней тем народом, что принял на себя ответственность за весь Шенк, а после скрылся с поля битвы. Год потрачен на подготовку, чтобы переправиться через Петронелл, и ты хочешь, поджав хвост, вернуться обратно ни с чем? Лига будет торжествовать. Это будет ее победой. Что у тебя остается? Остается мир.
– Я не имею права говорить от имени всего Шенка.
– Как и Бельтран от имени Лиги. Вы скажете за свои армии. Мир подпишут между собой только они.
– Время к закату, Шакнар. Скоро ракши поднимут синие вымпелы. Пора готовится к встрече. Ты поедешь со мной?
– Конечно, Мирра.
Минуло еще целых четыре дня, пока проект первого в истории мирного договора был согласован и одобрен обеими сторонами. Бельтран не раз в сердцах рвал пергаменты, а Мирра Банши в гневе вылетала из шатра, что поставили на месте их первой тройственной встречи и в котором теперь вместо боя на мечах проходили переговорные баталии. И не было бы ничего, никакого соглашения, не будь между представителями Шенка и Лиги ракшей. В какой-то момент Бельтран и Мирра наотрез отказались разговаривать друг с другом, пришлось на их места садиться Моглору и Эйре Торкин, но у этой пары переговорщиков получилось расскандалиться еще быстрее, чем у их предшественников. Дошло до того, что за круглым столом оказались в качестве парламентеров Шакнар и Громмард. Те утрясли все вопросы мгновенно, но тут хором возмутились остальные и действо пришлось начинать сызнова.
Галвин особенно не распространялся, как его приняли в армии Лиги, а на вопрос орка лишь ограничился ремаркой: «Не казнили – и то хорошо!» Бельтран поначалу хотел вздернуть своего посла на ближайшем суку, сгоряча наговорил дерзостей и в результате нарвался на поединок с гномом. Эйра и Дивия пытались их разнять, указывали, что сейчас не время для междоусобицы, но бывший артиллерист прибавил парочку комментариев относительно личной честности маркиза и вопрос о примирении отпал сам собой. Он сопоставил внутренний кодекс Бельтрана с моральным обликом хвостатой мартышки и нашел, что последняя в этом сравнении выглядит куда более достойно. Тогда маркиз окончательно закусил удила и сам вызвал гнома на дуэль. Громмард, на правах ответчика, предложил сражаться мечом и магией, чем всех просто поразил. Даже в строгих глазах Эйры мелькнуло сочувствие – против Бельтрана, мастера клинка, он не оставил себе ни малейшего шанса.
Но все пошло не так, как ожидалось. Галвин быстро стер с физиономии маркиза самодовольную усмешку. Это случилось примерно в тот момент, когда костяная рукоять меча командующего Лиги вдруг нагрелась до такой степени, что обожгла ему ладонь. Еще не сообразив, что произошло, Бельтран выхватил из-за пояса кинжал и через несколько мгновений тряс уже двумя пострадавшими конечностями. А Громмард стоял напротив него с обнаженным мечом и выказывал всяческое сочувствие. Ах, как маркизу хотелось поразить гнома! Сначала поразить, потом обвинить его во всех грехах и снова стать героем для всей армии. Бельтран рванулся на Галвина с голыми руками. И получил серию хорошеньких плюх. Сначала в печень, для резкости восприятия, потом под дых и в заключении – прямо в висок. Дело в том, что орки – большие специалисты по части драки на кулаках, а Шакнар – превосходный учитель. Громмард проникся большим уважением к его талантам еще во время совместного экзорцизма вражды и ненависти, который они устроили в виде длительного вояжа по скалленским питейным заведениям. По его просьбе Шакнар поделился с ним несколькими секретами, а Галвин успешно применил полученные знания на личности бывшего соратника. Таким образом, следующее, что ощутил Бельтран после своей отчаянной атаки, была струйка холодной воды, что стекала на его болящее чело из кружки, которую сжимала нежная ручка леди Дивии. Гномьи оплеухи неожиданно произвела на маркиза отрезвляющее действие. Видимо, его просто очень давно не били. Отхватив взбучку, полководец вошел в разум, снял все претензии к Галвину Громмарду и стал вполне пригоден для дальнейших переговоров с Шенком. Тем более, что их благополучный исход для Лиги был еще более важен, чем для альянса нелюдей. Как поэтично выразился гном, судьба всей армии «повисла на сопле».
В конце концов договор о мире был готов, подписан командующими и теперь ждал подтверждения каждого солдата обеих армий. Таково было условия глобального заклинания, которого и заклинанием нельзя было назвать, потому что заклинание касается только магии и всего, что с ней связано. Громмард мысленно не раз соглашался со своим старым учителем Брейгисом – то была система, система новой жизни, которая включала в себя и Магию, и Механику, и все, что находится между ними.
