– Ну зачем же так? У меня хорошее имя, в штате меня знают.
– И что с того, что знают? У тебя нет денег, чтобы открыть приличную школу, и никогда не будет. Даже на то, чтобы слетать в твою обожаемую Японию, у тебя денег не найдется. Ты пойдешь к кому-нибудь на поклон и будешь учить, кого тебе скажут, и еле-еле сводить концы с концами. И это еще хорошо. Потому как в маленьком Токио тоже сидят те еще упыри. Если за тебя не возьмется мафия, на тебя положит взгляд якудза. Не хватало мне, чтобы ты стал татуированным чудовищем и крышевал наркотики.
– Зачем ты так, Дженет?! – вмешивается дядя Бартоло. – У парня хороший компас, его так просто не собьешь с пути. А насчет зала – есть же отложенные деньги, уверен, их хватит, чтобы стартовать. А там, думаю, он сможет раскрутиться.
– Точно, – радуется Тэдди, – есть отложенные деньги!
Мать отчаянного бойца на глазах краснеет, затем бледнеет, с трудом сдерживая себя, чтобы не разразиться площадной бранью.
– Я уже много раз говорила тебе, Бартоло, я никогда не притронусь к деньгам отца, даже если он решит завещать мне и сыну все свое чертово состояние! Он для меня умер! Понимаешь? Умер больше двадцати лет назад, когда оставил нас с Тадао на произвол судьбы!
– Ты же знаешь, у него были обстоятельства!
– У нас тоже было много обстоятельств! – не унимается итальянка. – Что скажешь, Тэдди?!
Фудзивара Тадао хмурится: он хорошо помнит годы, проведенные на улице среди ожесточенных хронической бедностью подростков. Ему, полуяпонцу, тогда приходилось очень несладко. Не будь этого, может, и не занялся бы он карате.
– Это действительно деньги, перечисленные моим отцом?
Бартоло кивает.
– Тогда пусть забирает их обратно, обойдусь без его подачек!
Дядя укоризненно качает головой. Ему с лихвой хватало взрывного характера сестры, и он всегда втайне надеялся, что племянник пойдет в отца.
– Ты можешь сказать ему это сам, Тадао. До твоей встречи с отцом в ресторане «Нобу» осталось два часа. Пожалуйста, прояви к нему уважение. Человек ради тебя летел в такую даль.
– Замечательно, – хмыкает Тадао. – А может, у меня совсем другие планы?
На лице его дяди отражается неподдельное удивление.
– Ты знал о приезде заранее. Твой отец не видел тебя много лет. Он имеет право поздравить тебя с двадцать первым днем рождения. И вообще, ты – сын, он – отец, значит, ты должен пойти.
Тадао смотрит на него, сжимая и разжимая кулаки. Конечно, гнев его обращен вовсе не на дядю, все эти годы бывшего поддержкой семье. Но после стольких лет забвения он должен соблюдать древние японские традиции?!
– Хорошо, дядя Бартоло, – юноша почтительно склоняет голову. – Я там буду. Я сам ему выскажу все, что думаю.
– Ресторан «Нобу», через два часа, – повторяет, будто во сне, Тайлер Логан и закрывает Манускрипт Амины. – 105 по Хадсон-стрит. Успеваю. Сейчас пробки, но успеваю.
В ресторане «Нобу», одном из самых популярных заведений японской кухни, было, как всегда, многолюдно. Но для Фудзивара Тадао и его отца был зарезервирован столик. Как же иначе? Сегодня Фудзивара Акира не был тем молодым специалистом, который покинул Нью-Йорк двадцать с лишним лет назад. Для такого солидного бизнесмена, как он, к тому же представителя столь древнего и знатного рода, в этом ресторане всегда находилось почетное место.
Его сын, быстрый и резкий, как удар молнии, прошел через зал к накрытому столу, и многие девушки, пришедшие сюда с бойфрендами или родителями, проводили его долгими заинтересованными взглядами – воистину смешение итальянских и японских кровей дало замечательный результат. Юноша чуть поклонился отцу – слишком резко, чтобы это выглядело учтиво, и без разрешения подвинул стул и уселся, закинув ногу на ногу.
– Ты хотел меня видеть? – не тратя время на приветствия, поинтересовался молодой журналист.
– Да, Тадао, – чуть заметно скривившись от подобной непочтительности, проговорил его отец.
– Называй меня Тэдди – так зовут меня друзья. Или же Тадео, как называет мать. Впрочем, извини, ты, конечно, не знал этого. Откуда тебе знать?
– Ты ведешь себя непристойно, – тихо проговорил Фудзивара Акира.
– Это я веду себя непристойно? Ты бросил нас на произвол судьбы двадцать лет назад, но ты поступил, как велел тебе долг. А я – поступаю непристойно? Отец, у тебя все нормально с головой?!
Акира скрипнул зубами, не удостаивая сына ответом. Лицо его было неподвижно, будто вырезано из желтого опала. Только глаза, черные, пронзительные, такие же, как у сына, смотрели с болью.
– Не стоит поминать былое, Тадао. Мы все многое перенесли за эти годы. Поверь, нам есть о чем рассказать друг другу.
– Да ну! О чем же? Ты хочешь мне дать парочку отцовских наставлений, Акира-сан? Не поздновато ли?
– Ты взрослый, самостоятельный мужчина. Но сегодня, когда тебе исполняется двадцать один год, я должен передать тебе вот это. – Почтенный самурай встал из-за стола, открыл принесенный им кейс из крокодиловой кожи, достал прозрачный стержень, напоминающий кристаллический стебель цветка. Он с поклоном протянул руки к сыну.
– Вот это?! – презрительно глядя на дар, хмыкнул Тадао. – А зачем мне вот это? Зачем мне ты и все, что с тобой связано? Я не желаю играть в твои игры! – Он схватил
