35: Лайя
– Пойдем помедленнее. – Кинан дотронулся до моей руки. Он бежал рядом со мной, тяжело дыша. Его прикосновение подарило тепло, такое долгожданное в морозную ночь. – Когда холодно, ты даже не осознаешь, как много из себя выжимаешь. Ты сломаешься, если не будешь осторожна. И к тому же уже слишком светло. Кто-нибудь может нас увидеть.
Мы почти добрались до укрытия, расположенного на ферме, гораздо севернее того места, где мы расстались с Афией неделю назад. Здесь оказалось еще больше патрулей, чем на юге. И все охотились на книжников, которые бежали из северных и западных городов, спасаясь от беспощадных зачисток Коменданта. Впрочем, по большей части патрули охотились на книжников лишь в течение дня.
Кинан хорошо знал местность, что позволило нам идти по ночам. Мы не раз воровали лошадей, сэкономив на этом немало времени. До Кауфа оставалось сейчас всего триста миль. Однако если чертова погода не улучшится, то эти триста миль мы будем преодолевать так же долго, как все три тысячи.
Я поддела ногой снег, тонким слоем покрывший землю, схватила Кинана за руку и потянула вперед.
– Нам надо добраться до того убежища к сегодняшнему вечеру, если мы хотим пройти горный перевал завтра.
– Мы вообще никуда не доберемся, если умрем, – возразил Кинан.
От мороза его ресницы заиндевели, а лицо покрылось багровыми пятнами. Вся наша теплая одежда сгорела вместе с повозкой Афии. У меня остался плащ, который Элиас отдал мне несколько недель назад, но он подходил для мягкой серранской зимы и совсем не грел в жгучий мороз, что пробирал до самых костей.
– Если разболеешься от изнеможения, – сказал Кинан, – одна ночь отдыха тебя не спасет. Кроме того, мы неосторожны. В последний раз патруль прошел всего в нескольких ярдах – мы чуть на него не нарвались.
– Не повезло. – Я продолжала идти дальше. – Но с тех пор все идет гладко. Надеюсь, в этом убежище есть лампа. Нам надо посмотреть карту, которую оставил Элиас, и подумать, как нам дойти до пещеры, если метель усилится.
Снег кружился и падал большими хлопьями. Где-то поблизости прокукарекал петух. Дом хозяина фермы оказался всего в четверти мили, но мы направились не к нему, а в пристройку рядом с лакейской. Две сгорбленные фигуры вдалеке тащили ведра в сарай. Скоро здесь будет полно рабов и их надзирателей. Нам надо спрятаться.
Наконец мы обогнули приземистый амбар и остановились перед дверью в подвал. Дверная щеколда заледенела и не поддавалась, когда Кинан, кряхтя, пытался ее отодвинуть.
– Поторопись. – Я присела рядом с ним на корточки.
Над хижинами рабов, что стояли всего в нескольких десятках ярдов, поднимался дым. Скрипнула дверь, и появилась женщина-книжница, закутанная в платок. Кинан снова вставил в замок острие кинжала.
– Чертова штука не… ах… – Он приземлился на снег, щеколда наконец открылась, громко лязгнув.
Книжница обернулась. Мы с Кинаном застыли на месте. Вне всякого сомнения, она нас увидела. Но женщина подала знак спускаться в подвал.
– Быстрее, – прошипела она. – Пока не проснулись надсмотрщики!
Мы ввалились в тускло освещенный подвал. Дыхание вырывалось клубами. Кинан запер дверь, и я осмотрелась. Помещение в дюжину футов шириной и полдюжины длиной было уставлено бочками и загромождено стойками для винных бутылок.
С крыши на цепи свисала лампа, а прямо под ней стоял стол, приветливо встречая гостей фруктами, буханкой хлеба, завернутой в бумагу, и оловянной миской.
– Хозяин этой фермы – негоциант, – пояснил Кинан. – Его мать – книжница, отец – меченосец. Поскольку он – единственный наследник, родители выдали его за чистокровного меченосца. Но, видать, мать была ему ближе. Потому что, как только в прошлом году умер его отец, он начал помогать беглым рабам. – Кинан кивнул на еду. – Похоже, помогает до сих пор.
Я достала из сумки карту Элиаса и, очистив место на земле, аккуратно развернула ее. В животе урчало от голода, но я не обращала внимания. Обычно в таких убежищах не развернуться, а о свете не приходится и мечтать. Так что мы с Кинаном либо бежали, либо спали. И сегодня выпала редкая возможность обсудить, что будем делать дальше.
– Расскажи мне о Кауфе побольше. – Мои руки дрожали от холода, я едва чувствовала бумагу в пальцах. – Элиас нарисовал приблизительную схему, но если у него ничего не получится, и нам самим придется проникнуть внутрь…
– Ты ни разу не назвала ее имени с тех пор, как она умерла. – Кинан остановил мой поток слов. – Ты заметила?
Руки задрожали еще сильнее. Он сел передо мной, и я изо всех сил старалась унять дрожь.
– Ты говоришь только о следующем укрытии. О том, как мы уедем из Империи. О Кауфе. Но ты ни разу не обмолвилась о ней или том, что случилось, ты не хочешь поговорить о своей странной силе…
– Силе. – Мне захотелось усмехнуться. – Сила, которой я даже не могу воспользоваться.
Небеса знают – я пыталась. Каждую свободную минуту пыталась вновь стать невидимой, пока не почувствовала, что схожу с ума, повторяя раз за разом фразу: «Я исчезла». И всякий раз ничего у меня не выходило.
– Возможно, если бы ты поговорила об этом, тебе бы помогло, – предложил Кинан. – Или, может, тебе надо как следует поесть и выспаться. А то ты спишь всего пару-тройку часов.
– Я не голодна. И не хочу спать.
Он опустил взгляд на мои трясущиеся пальцы.
