– Ты слишком долго несла чересчур тяжкое бремя. Все это время, Лайя, ты принимала трудные решения, хотя, возможно, не была к этому готова. В этом нет ничего стыдного, и я вспорю брюхо любому, кто скажет иначе. Ты делала все, что от тебя зависело. А сейчас предоставь это мне. Дай мне понести бремя вместо тебя. Позволь помочь тебе. Поверь, я сделаю все правильно. Разве я когда-нибудь советовал тебе что-то не то?
Я покачала головой, чувствуя, как опять вернулось беспокойство. «Ты должна больше верить в себя, Лайя, – сказал внутренний голос. – Не все твои решения были ошибочными».
Но те, которые имели значение, те, от которых зависели чьи-то жизни – те оказались неверными. И это с лихвой перевесило всё.
– Закрой глаза, – попросил Кинан. – Отдохни сейчас. Я отвезу нас в Кауф. Мы вызволим Дарина. И все будет хорошо.
Спустя три ночи после того, как покинули подвал, мы обнаружили массовое захоронение книжников. Мужчины. Женщины. Дети. Их тела скинули в яму небрежно, как отбросы. Впереди возвышались снежные вершины Невеннского хребта, закрывая половину неба. Какой жестокой казалась их красота! Знали ли они о том зле, что творилось в их тени?
Кинан торопливо увел нас оттуда, продолжая идти даже после того, как рассвело. Когда мы довольно далеко отошли от могилы и преодолели лесистый утес, на востоке, среди низких холмов, что простирались отсюда и до Антиума, я увидела нечто странное: палатки, костры, людей. Целые сотни.
– Небеса, – остановила я Кинана, – ты это видишь? Разве это не Серебряные холмы? Выглядит так, будто там собралась целая армия.
– Пойдем, – Кинан потянул меня дальше. Беспокойство пробуждало в нем нетерпение, а затем и во мне. – Нам надо укрыться до наступления ночи.
Но ночь принесла новые ужасы. После нескольких часов пути мы наткнулись на группу солдат, так неожиданно, что я ахнула и чуть нас не выдала.
Кинан тихо зашипел и потянул меня назад. Солдаты сопровождали четыре повозки-призрака. Их так называли, потому что если однажды попадешь в такую повозку, то исчезнешь навсегда. Все равно что умер. Из-за высоких черных стенок не удавалось разглядеть, сколько книжников ехало внутри. Я видела лишь руки, вцепившиеся в решетку заднего окна. Одни – большие, другие – совсем крохотные. Многих книжников загнали в последнюю повозку прямо на наших глазах. Мне вспомнилась могила, мимо которой мы проходили раньше. Я знала, что случится с этими людьми. Кинан пытался оттащить меня, но я не могла и двинуться.
– Лайя!
– Мы не можем просто оставить их.
– Эти повозки охраняют десять солдат и четверо масок, – пытался вразумить меня Кинан. – Нас попросту убьют.
– А что, если я исчезну? – Я оглянулась на повозки. Руки, цепляющиеся за решетку, никак не шли из головы. – Так же, как я исчезла в лагере кочевников. Я могла бы…
– Но ты не можешь. Ни разу с тех пор, как… – Кинан сочувственно взял меня за плечо.
Раздался крик, и я повернулась к повозке. Мальчик-книжник вцепился в лицо маске, который его тащил.
– Вы не можете так с нами поступать! – кричал мальчик, когда маска забрасывал его в повозку. – Мы не животные! Однажды мы восстанем!
– С чем? – усмехнулся маска. – С палками и камнями?
– Мы знаем ваш секрет. – Мальчик бросился на прутья решетки. – И вы ничего не сможете с этим поделать. Один ваш кузнец пошел против вас, и теперь мы знаем ваш секрет.
Насмешка сползла с лица маски. Он выглядел почти задумчивым.
– Ах да, – сказал он тихо. – Великая надежда крыс. Книжник, который украл секрет серранской стали. Он мертв, мальчик.
Я задохнулась, Кинан зажал мне рот ладонью. Он удерживал меня, пока я выкручивалась, нашептывал, что нужно молчать, что от этого зависит наша жизнь.
– Он умер в тюрьме, – продолжил маска. – Сразу как выудили все сведения из его слабого, жалкого умишки. Вы – животные, мальчик. Даже хуже.
– Он лжет, – прошептал Кинан, уводя меня. – Он делает это нарочно, чтобы помучить мальчика. Этот маска не может знать, мертв ли Дарин.
– А что, если он не лжет? – спросила я. – Что, если Дарин мертв? Ты знаешь, какие слухи ходят о нем. И расползаются все дальше и дальше. Может, Империя думает, что убив его, они смогут прекратить эти слухи. Может…
– Это не важно, – сказал Кинан. – Пока есть шанс, что он жив, мы должны пытаться его спасти. Слышишь меня? Мы должны идти дальше. Идем. У нас впереди еще долгая дорога.
Почти неделя прошла с тех пор, как мы оставили убежище в подвале. Я ждала Кинана под дубом с узловатыми голыми сучьями, где мы устроили привал. Он вернулся уставшим.
– Комендант добралась уже до Дельфиниума, – сообщил он. – Перебила всех свободных книжников.
– А что с рабами? И пленниками?
– Рабов она оставила в живых – их хозяева, без сомнения, воспротивились потере собственности, – Кинан выглядел больным, когда говорил об этом. – Она зачистила тюрьмы, провела массовые казни на городской площади.
Небеса! Ночь стала казаться еще темнее и тише, как будто сама Смерть ходила среди деревьев и кроме нас это знало каждое живое существо.
– Скоро, – сказала я, – не останется ни одного книжника.
– Лайя, – произнес Кинан. – Она направляется в Кауф.
Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Небеса, а если Элиас не смог вызволить оттуда Дарина? Если Комендант уже начала там расправу над книжниками…
