– Ничо! – беспечно махнул рукой бродяга. – Щас еще накачу «беленькой», пущай эта зараза моей кровью подавится. Вмиг сдохнет.
– Это вряд ли. Клещи самые живучие организмы на Земле. Они выживали даже в вакууме, под воздействием луча электронного микроскопа. Представляешь?
У бомжа было такое выражение лица, словно старик заговорил с ним на латыни.
– И еще. Когда извлекаешь клеща, нужно обязательно осмотреть его на предмет наличия лапок. Количество ножек должно быть нечетным.
– Какого фига? – не понял бомж.
– Потому что хоботок от ножки ничем не отличается, – пояснил Корнеев. – По крайней мере, если под рукой нет микроскопа. Если число лапок четное – значит, жало осталось в теле. Топай в травмпункт, чтобы его вынуть, а заодно сделать укол. Если вовремя не сделать укол после укуса клеща, можно заразиться энцефалитом, – как бы между прочим проинформировал он.
Бомж наконец сфокусировал свой взор на старике, и лицо его посерьезнело.
– Че, правда?
– Абсолютно. Повезет – останешься жив. Нет – возможен паралич обеих рук или полная слепота. Иногда наступает смерть.
Бродяга погрузился в размышления.
– Может, в больничку сходить, провериться? – наконец спросил он.
– Можно. Хотя у тебя все равно кровь плохая. Я тебе точно говорю.
Бомж резко повернулся к старику, лицо его было настороженно-хмурым.
– Кровь плохая, говоришь? – растягивая слова, протянул он.
– Плохая, – с простодушным выражением лица подтвердил Корнеев.
– А я ведь знаю, кто ты, дед, – вдруг произнес бродяга.
– А я тебя – нет, – ответил Павел Сергеевич. – И если честно, мне неинтересно, кто ты.
– Я знаю, зачем тебе столько собак, – продолжал бомж. Его лицо из красного становилось багрово-свекольным.
– И зачем же?
– Витька, мой кореш, как-то говорил, что в здешних местах один чокнутый живет, собак разводит.
– Это преступление? Разводить собак? – тихо и мягко поинтересовался Корнеев.
– Из-за тебя люди пропадают, – с непоколебимой уверенностью заявил пропойца. – Говорят, ты девку какую-то убил.
– Говорят, кур доят, – засмеялся старик. – А они не доятся, – отсмеявшись, заметил он. – Знаешь, дружище, а я ведь мучился, когда вез тебя сюда. Места себе не находил, переживал. А теперь вот ты мне всю правду обо мне сказал, и я рад, что остановил свой выбор на тебе. И я буду спать спокойно.
– Выбор? На мне? – переспросил бомж. Его рука с кружкой застыла в воздухе. – Значит, ты правда убил ту девку?
Старик открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент наверху послышалась какая-то возня, затем что-то упало, и все стихло.
– Что там у тебя? – сдвинул брови бродяга.
Павел Сергеевич мазнул взглядом по часам. Пора бы уже заканчивать этот дешевый спектакль.
– Ты не допил свою водку, – напомнил он, ткнув пальцем в почти опустевшую бутылку.
– Это? – рассеянно спросил бомж. – Э, там все равно ни фига нет уже… Так кто у тебя наверху? Собаки?
– Собаки тоже есть.
Бродяга неуклюже потянулся к бутылке и долил остатки водки в кружку.
– Кстати… дерьмовая у тебя водяра, – захмелевшим голосом признался он. – Привкус у нее… как будто лекарство добавили.
– Ну… не совсем лекарство. Но кое-что там есть.
– Ты какой-то странный дед. Только не говори, что ты действительно своих собак человечиной кормишь.
– Собак – редко, – кивнул старик. – Но как раз сегодня у них будет ужин.
– Ха, ужин…
– Да. Из тебя.
Бомж вытаращил мутные глаза на старика.
– А ты что думал, дружище? – развел руками Корнеев. – Я ради этого специально два дня своих собак не кормил.
Видя, как губы хозяина дома медленно растягиваются в ухмылку, бродяга захохотал:
– Веселый ты, дед! Нда, ужин… Ужин из меня! Ха-ха!
– Именно ужин, – повторил старик без тени улыбки.
Лицо бомжа внезапно исказилось в ненависти, и он с воплем швырнул кружку в Корнеева:
– Сука!
Павел Сергеевич успел пригнуться, и кружка с гулким звоном ударилась об стену, отскочив на пол.
Бомж попытался встать с табуретки, но старик с удивительным для его возраста проворством метнулся к нему.
