– Пейте, клоуны, – снова заговорил Корнеев. – Быстрее! Не бойтесь, это не яд.
– Дай мне, – просипел Борис, приближаясь к Коле.
– Ты уверен, что…
– На хрен уверенность. Я хочу пить. Пусть это даже и отрава.
С этими словами Боря вырвал из рук Николая бутылку и запрокинул ее, делая длинные и жадные глотки. Только после того, как юноша выпил больше половины емкости, он с неохотой вернул бутылку приятелю.
Меньше чем через минуту вся вода была выпита, и ребят тут же вырвало.
– Вот придурки, – засмеялся старик, – я ведь предупреждал вас. Ну что, вы готовы?
– Я никуда не пойду, – вдруг произнес Борис, нервно растирая руками заляпанное кровью лицо. И чуть тише добавил: – Он убьет нас, Колич. Лучше останемся здесь.
– Тогда мы сдохнем. У нас… разве есть выбор? Надо идти.
– Но я… – Борис запнулся. – Я правда слышал своего отца.
Николай промолчал, лишь тяжело вздохнул.
– Решайте быстрее, – раздраженно вмешался старик. – Но вы можете и отказаться. Тогда я брошу к вам несколько своих собак. Уверен, что вам будет веселее в такой компании.
– Мы согласны! – не раздумывая, крикнул Коля.
Луч фонаря уперся в лежащее тело Алексея.
– Разбудите его! – велел Павел Сергеевич.
Ребята переглянулись.
– Не получится, – хмуро ответил Борис. – Он умер.
– Ну что ж, – хмыкнул старик. – Выживает сильнейший. Он знал, куда шел.
Этот спокойный, равнодушный тон Коля уже не мог выдержать.
– Ничего он не знал! – надрывно закричал он. – Никто ничего не знал! Что вы делаете?! Он умер из-за вас! Где наши родители? Мы знаем, что они были здесь!! Что вы с ними сделали?!!
Старик дождался, когда юноша умолкнет, затем проговорил:
– Я кину вам веревочную лестницу. Ползите за мной. Если через три минуты вы не вылезете наружу, я сброшу к вам собак. И больше никогда здесь не появлюсь. Точка!
После этих слов до слуха ребят донесся шуршащий звук. Николай протянул руку, нащупав жесткую веревку с вплетенными деревянными перекладинами.
Луч прочертил по стене неровный зигзаг, и старик исчез в тоннеле.
– Лезем? – обреченно спросил Коля.
Борис стоял, тупо глядя прямо перед собой.
– Колич… я не знаю, – наконец разлепил он губы. – Я… ничего не понимаю. Где… где мой папа?
– Я не знаю. Но нам нужно выбираться. Уж лучше… попытаться сбежать или придушить этого гребаного собачника, чем гнить тут, в собственном дерьме. Я иду. – И Николай начал взбираться наверх по веревке. Как только его ладони коснулись холодной поверхности тоннеля, он обернулся. Снизу слышалось натужное сопение. Боря лез за ним.
Тоннель был узким, позволяя пленникам передвигаться только на четвереньках. Пахло сыростью и плесенью, но здесь было куда прохладней, чем на дне душного колодца, а также гулял сквозняк, и Николай жадно вдыхал воздух.
Впереди мелькал едва мерцающий огонек – луч фонаря Корнеева, но через секунду он исчез, и ребятам пришлось ползти наугад.
«Что, если это очередная ловушка?» – шевельнулась у Коли мысль, но он не стал ее озвучивать вслух. В конце концов, какая разница? Он и Борис слишком измотаны, чтобы оказать старику сопротивление. Следовало признать, что эту партию они проиграли Корнееву вчистую. Оставалось надеяться, что он действительно отпустит их после того, как они выполнят, как он сказал, некую работу…
– Где он? – услышал Николай в темноте злобный голос Бори. – Я… ни хрена не вижу…
Не успел Коля открыть рот, как его рука наткнулась на металлическую скобу, выступающую из стены. Лестница?
– Ползите сюда, – раздался голос Павла Сергеевича.
Николай, щурясь, поднял голову, но, кроме слепящего света фонаря, ничего не увидел.
Вскоре они, задыхаясь и покачиваясь от усталости, поднялись по ступенькам наверх и оказались в темном продолговатом помещении с низким потолком. В стены были вмонтированы самодельные полки, заваленные хозяйственными принадлежностями и инструментами.
– Это мой гараж, – сообщил Корнеев. Он стоял у ворот, поочередно переводя фонарь с Бориса на Колю.
– Где мой отец? – глухо спросил Борис.
Старик долго молчал, очевидно, раздумывая, стоит ли тратить время на объяснения, затем все же ответил:
– Ваши отцы в сарае. Они заперты. Как только вы сделаете то, что от вас требуется, я отпущу вас всех.
– Я… – издал Борис клокочущий звук, словно захлебывался, – я хочу увидеть его.
