Тишина.
— Зои, — позвала более требовательно и получила в ответ слезливое, но твердое «Нет!»
Вот тут я несказанно обрадовалась, что в договоре с демоном числюсь опекуном и имею законное право на вмешательство. А потому я уверенно сняла с притолоки запасной ключ, открыла замок и толкнула дверь. Та беззвучно открылась, явив мне спальню, где на мокрой кровати лежит не менее мокрая и бесчувственная свекресса, над которой тихо плачет Зои.
— Мертва?
— Н-не… не просыпается…
— Уже легче. — Я приблизилась к тарийке, подняла ее безвольную руку, нащупала пульс. Выдохнула с облегчением. — Сердце бьется, медленно, но бьется.
— Ага, и так с самого утра… — всхлипнула малышка, ничуть не приободрившись. — Как только мертвецы явились в «Логово», так я ее сразу-у-у-у!
— Что?
Воображение же нарисовало жуткий ритуал, но вопреки моим опасениям, ребенок ответил:
— Сразу у-у-усыпила.
— Как? Воспользовалась своими силами?
— Н-н-нет, твоими, — ответили мне и указали на пустую бутылочку из-под дурмана, что стояла на окне. — Ги-гилт два дня назад приходил, рас-с-раска-азывал, как вы какую-то истеричку этим… А теперь эта вот… не прос-ссыпается, — кивок на бледную тарийку в мокром утреннем платье и тихий всхлип, — а дя-дя-а-а говорил не вредить, и… он же хра-хранитель ро-о-ода…
К счастью, я уже прикинула, как буду свекрессу в чувство приводить, и успокоилась. Дурман не так страшен, как кажется, осталось лишь малышку в этом заверить.
— Ну, будь с ней что-то серьезное и для жизни опасное, Хран давно уже был бы здесь. А так как его до сих пор здесь нет…
— Он не узнает! — обрадовалась Зои, и слезы мгновенно высохли, в глазах зажегся довольный огонек. Сдается мне, еще чуть-чуть, и она решит, что медам полезно было всласть «поспать» и страшного не произошло. — А если он не узнает, значит, ругать не будет, Бузю не отберет…
— Он узнает. В деталях. Обо всем. Но… — оборвала я ее и не дала возмутиться. — Но, если мы Гаммиру в сознание вернем и во всем сознаемся, Хран вряд ли сильно рассердится.
— Мы? — переспросила кроха и уточнила со скрытой надеждой: — Ты расскажешь?
— Нет. Рядом постою и прослежу, чтобы он не сильно возмущался и ты не скрытничала. А теперь… — Я закатала рукава и стянула свекрессу к краю кровати. — Принеси таз из кладовой, пучок трав с красной перевязью, а еще кувшин с теплой водой, горячий чайник, чашку и еще одну бутылочку, только в этот раз с синим стеклом. Запомнила?
Ответом мне стало исчезновение ребенка. Вначале еще подумалось, что сбежала от ответственности, но нет, явилась с тазом и пучком травы, затем с кувшином, и так по порядку. Правда, на последних двух ходках, за полотенцем и новой сорочкой для пострадавшей, уже не исчезала, а уходила в дверь и возвращалась через нее же.
— Все? — Справившись с заданием, Зои застыла возле кровати, стараясь не смотреть на дело рук своих.
— Да, беги, пока не позову. И если Тимка с Торопом вернулись, пусть первый чай сделает, а второй сюда зайдет. — Произнесла я это тихо, четко выделяя каждое слово, старательно скрывая в голосе предательскую дрожь. Потому что я уже все из известного испробовала, чтобы вернуть свекрессу в реальность, а она… не просыпается. Бестолочь!
Вояку нашего долго ждать не пришлось. Поднялся в комнату, как был в верхней одежде и сапогах, принес запах мороза, леса и костра.
— Торика, что случилось..? — спросил он и застыл в дверях, с недоверием взирая отнюдь не на медам, а на меня. — Ты в платье? По какому поводу?
— К похоронам готовлюсь, — хмыкнула я и указала на свекрессу, — помоги, пожалуйста. Она не просыпается.
— А что не так? — Тороп даже не сдвинулся с места. — Лежит, молчит, вот и не трогай… К тому же чего ей просыпаться. Кто поганок зеленых поел, тот еще не один день трупом бесчувственным проваляется.
— Что? — От такой новости ошалела, убрала холодный компресс со лба страдалицы, приподняла ее веки. — Поганки? Да как она их…
— Самостоятельно приготовила и с удовольствием съела, — заверил наш вояка. — Она девчат до слез претензиями довела, так я их отпустил, а ей сказал, чтоб сама себя обслуживала. Вот она вчера редкий деликатес у лекаря взяла, всю ночь мариновала, а сегодня с утра их в винном соусе зажарила.
— И ты ее не остановил? — оторопела я.
— Детей остановил. А эта… пусть чем хочет, тем и травится!
— Значит, тебя не послушали и грибочки дурманом запили. — Вернее, как Зои сказала, чаем с парой-тройкой капель. Хотя, кто знает, может, малышка, как и Хран в свое время, перестраховалась. — И сколько дней она проспит?
Тороп цепким взглядом осмотрел комнату, подметив таз у кровати, остатки трав с красной перевязью, бутылочку с настоем и несколько расстроенным голосом констатировал:
— Пять суток… с сегодняшним днем.
— Фу-х, не я одна виновата, — раздалось у двери и затихло, стоило нашему охотнику повести рукой в направлении звука.
— Померещилось, — предположила я, покрывая счастливый вздох невидимой Зои.
— Сомневаюсь. Но так и быть, внимания не обращу. Н-да… не зря твой Хран привел ребенка в «Логово».
