Сердце сильно забилось в груди при виде Мэри Мэй – она вышла в сад и опрометью помчалась к нам по траве.
– Мама! – сердито крикнула она.
Я приложила палец к губам, молясь, чтобы Кэррик, отчаянно махавший мне рукой, не попался на глаза Мэри Мэй. Старуха кивнула:
– Ты сама придешь за мной?
Я кивнула в ответ.
Успокоенная моим обещанием, она взялась за лейку, а я проворно ускользнула во тьму, за куст. Кэррик бросил на меня предостерегающий взгляд, но я и так замерла, мы оба не шевелились, деваться нам было некуда, разве что в пруд нырнуть. Придется, так нырнем. Кэррик обхватил меня рукой, словно защищая, он надежно держал меня.
Мать Мэри Мой стояла и смотрела на озеро, словно в последний раз – прощальным взглядом, но без грусти. Она была готова уйти – даже как будто рада. Мне было стыдно, что я подвела ее к такой мысли, но старуха, казалось, приняла ее спокойно и радостно.
– Мама! – Голос Мэри Мэй перешел в рычание. Она тоже выскочила в сад в ночном облачении и кое-как ковыляла босиком по траве.
– Я набрала воды для цветов, – отстраненно сообщила мать. – Уже сколько дней нет дождя.
– Сколько раз я тебе говорила: не перегибайся через край! Это опасно. Можно упасть. Мама, как ты … Откуда в лейке вода, мама?
– Ангел, добрый ангел. Прилетел ко мне.
– Ангел? – прошептал Кэррик, закрывая лицо руками.
Я не стала ничего ему объяснять, боясь, что Мэри Мэй услышит. У нее, опытного стража, все чувства обострены, странно, что она нас еще не почуяла. Она отобрала у матери лейку.
– Хватит чуши про ангелов, мама. Двенадцатый час, тебе давно пора в постель. Если будешь так себя вести, придется установить сигнализацию.
– Энди хочет, чтобы цветы поливали вовремя. Он просил.
– Папа умер. Мама, ты забыла?
– Элис соберет лепестки и использует в аппликациях.
Мэри Мэй резко втянула в себя воздух.
– Не смей произносить при мне ее имя! – зашипела она. Вылила воду из лейки обратно в пруд, ухватила мать за локоть и повела обратно в дом.
– Где они все? – жалобно, по-детски спросила мать. – Почему ты ничего не говоришь о них? Я хочу повидать своих детей. Хочу знать, что у них все в порядке. Хочу попрощаться.
– Нет никакой надобности прощаться. Ты тут, со мной, тебя никто не тронет. Помнишь? Только ты и я, мама, больше нам никто не нужен.
Мы с Кэрриком смотрели, как они уходят в дом.
– Она совсем чокнутая, хуже, чем я думал, – шепнул он.
И при этом она учит новичков. Я подумала об Арте, о том, как она отравляет его разум. Мало ли что она могла наговорить обо мне. Любую ложь – и он, возможно, поверил. Кажется, я снова занялась поиском оправданий для Арта? Потрясла головой, выбрасывая его из своих мыслей.
В передней части дома вспыхнул свет.
– Там спальня матери, – отметил Кэррик. – А где же искать чертов шар? Он где угодно может быть.
– В гараже. – Я указала на пристройку.
– Откуда ты знаешь?
– Ее мама сказала, она все время ходит что-то искать в гараже. Значит, там.
Мы видели, как Мэри Мэй снова прошла мимо задней двери, потом свет вспыхнул в кухне, а оттуда она перешла в примыкавший к дому гараж. Там загорелись два высоких окна. Попасть в гараж можно либо из дома, либо через въезд с другой стороны.
Слышен был грохот, перемещались коробки, рушились, потом вдруг вопль, прямо-таки безумный визг. Жуткий, словно ведьму жгут на костре, мучительный вопль разочарования и злобы.
Судя по звукам, она разносила мои вещи в пух и прах, я испугалась, не разбила бы она шар – тут-то бы и обнаружилась спрятанная внутри видеозапись. Я дрожала в тоненькой футболке, а Кэррик пытался меня согреть, прижимая к себе. Ближе, ближе,
