Черным…
Хельдер даже о боли забыл. Это Харб о Даккене говорит?! Да для того, чтобы пройти от одного ранга до другого, понадобится уйма времени! Просто сил не хватит на то, чтобы перейти рубеж между уровнями!
А Серый словно и не заметил замешательства своего собеседника: он сидел, задумчиво шевеля пальцами, словно перебирая клавиши невидимого пианино. Взгляд его скользнул куда-то в пустоту, поверх головы Хельдера:
— Но все течет, все меняется… Приходят новые люди, среди островов зарождаются новые силы, и новые искажения скользят по бездне…
Тут Хельдер уже окончательно запутался. Он совершенно не понимал, о чем вообще идет речь. От слишком резкого вздоха грудь пронзила острая боль, парень закашлялся, и Харб вздрогнул и осмысленно уставился на гостя — словно вышел из транса.
— Подумай над моими словами, мальчик. Силы приходят к тем, кто их не ждет. И самый последний может стать самым первым… Твои враги ушли. Я позову пару своих учеников, они смогут слегка уменьшить твою боль. А потом можешь идти.
Искажения сегодня разбушевались вовсю, уничтожив тем самым последнюю надежду Адама и Имке убедить Майю в том, что происходящее реально. Стены бугрились диковинными наростами, обрастали плитками, меняющими окраску и структуру. Они то напоминали кирпичную кладку, то расцвечивались восточными узорами, то превращались в красно-черную шахматную клетку. Кран периодически открывался, выплевывая в раковину потоки кофе, компота, чая. Пару раз Адаму даже показалось, что по комнате потек запах спиртного. Столешница отращивала скатерть с кистями, чтобы через пару секунд сменить ее на небрежно разбросанные салфетки, испачканные в соусе и горчице.
Адам устало потер лоб. Майя сидела, откинувшись на гнутую спинку венского стула, и, запрокинув голову, скучающим взглядом изучала потолок — на нем уже пару раз проклевывалась лепнина, которая, впрочем, удерживалась совсем ненадолго, сменяясь банальной штукатуркой. Раскрашенной, правда, во все цвета радуги. Слушать кого бы то ни было и соглашаться, что вокруг все существует взаправду, госпожа Лашкевич явно не собиралась.
— И что будем делать? — мрачно поинтересовалась Имке.
Она уже малость перестала волноваться за брата и решила заняться более насущными делами.
Адам только хмыкнул:
— Я так понимаю, ждать твоего брата, не съест же его этот ваш Кремпи. Может, твой Хельдер сможет что-нибудь доказать нашей подруге… ну или хотя бы рассказать, как нам попасть на Запретный остров.
— Нам? — уточнила Имке.
— Мне и Майе. Вернуться домой я смогу — если смогу — только со своим кулоном. А бросать ее здесь не имею права.
О том, что Стае еще следует выяснить, каким образом неизвестная девчонка смогла увидеть аномалию (а потом и создать спасительный для ворона кокон), Адам благоразумно не сообщил.
Сама Майя, если говорить честно, уже начинала задумываться, а не затянулась ли ее галлюцинация? Второй день как-никак пошел. Если предположить, что Майя сейчас находится в психушке, а те, с кем она контактировала, — врачи и санитары… Не слишком ли долго ее «не отпускает»? Лекарства, прописанные местными айболитами, уже должны были давно подействовать…
Во входную дверь кто-то постучал. Имке радостно подскочила на стуле:
— Дерик! — и выскочила из кухни.
Из коридора послышался скрип распахнутой двери. На миг наступила тишина.
А потом воздух распорол истошный женский визг, оборвавшийся на высокой ноте, словно Имке заткнули рот.
Адам, опрокинув стул, рванулся на крик.
Майя, совершенно забыв, что все происходящее — галлюцинация и волноваться ей в принципе абсолютно не о чем, выскочила вслед за «принцем».
Все происходило слишком быстро. Адам успел разглядеть только двух мускулистых парней. Один, схватив Имке, зажимал ей рот, второй… Адаму было совершенно некогда рассматривать, что там делал или собирался делать второй. Парень просто ударил.
Ударил чистой, ничем не скованной энергией. Ударил так, как бил по чудовищам, появившимся из аномалий, исказившим улицы родного города. Ударил…
И вспомнил, что выгорел почти пять месяцев назад, когда столкнулся со слишком сильной нестабильностью.
Но сотворенный неизвестной магией кокон, защищавший Адама от бушующей энергии чужого мира, вдруг раскололся изнутри…
