– А конкгетнее? – строго спросил Моргенштерн, звякнув цепью.
– Конкретнее никто не знает, – выдохнул гном. – Свидетелей Оно не оставляет.
– Вот! Новый поворрррот! – прокомментировал Йорик и заткнулся.
– И таки шо он нам несет? – вопросил Моргенштерн, свивая и развивая цепь.
– Ничего хорошего, – предположил первый диндилдон, и второй согласно кивнул.
Между тем тварь, добравшись до уступа, явно вознамерилась закусить троллем бурым обыкновенным. Несчастный прижался к стене, дрожа как осиновый лист и даже не думая сопротивляться. Чудище, грозно рыча и плотоядно облизываясь, неспешно подступало к обреченному троллю, следующим был Яготелло… Бывший от монстра дальше всех дон Проходимес вполне успевал выбраться из ямы, однако вместо этого схватил Яготелло за ворот и, как это ни прискорбно, за штаны и подбросил вверх, но то ли не рассчитал сил, то ли принц оказался тяжелее, чем казалось. Яготелло до края не долетел и наверняка бы свалился назад, если б не молчаливый диндилдон, который умудрился свеситься вниз и ухватить принца за уши, но тоже едва не сорвался, однако был ухвачен Орк-оберстом, в свою очередь зафиксированным обоими гномами. Образовалось неустойчивое равновесие, но было оно недолгим. Козлодой Йорик с непонятным возгласом «Br-rassica r-r-rapka» на полном лету врезался в грудь младшего гнома, тот, не разжимая рук, повалился на спину, увлекая за собой гнома старшего, Орк-оберста, диндилдона и Яготелло. Получилась внушительная куча, кою в иных мирах неизвестно на каком основании именуют малой, и наверху был принц Яготелло.
– Это покушение, – с ходу заявил он, – на нашу особу, и замыслил его…
Обличительную речь самым решительным образом прервал Моргенштерн. Мудрый старик легонько стукнул верхнеморалийца по темечку концом цепи и им же отбросил под ближайший сталагмит, после чего все вновь смогли заняться чудовищем. Вернее, занимался им исключительно дон Проходимес, занявший активную жизненную позицию между монстром и троллем. Остальные просто смотрели, зато все их симпатии были на стороне блондина, и неудивительно. Дон Проходимес просто великолепно управлялся с непонятно где раздобытой резной гномозелландской секирой, раз за разом обрушивая ее на морду гада.
– Так его! – подбадривали бойца диндилдоны. – Знай наших!
– Бей гада! – не отставали гномы.
– Бгаво! – одобрял Моргенштерн.
– Вперред, – требовал козлодой, – отбрросим агррессорра!
Дон Проходимес вперед и лез, хотя чудище сверкало и плевалось огнем, а его хвост, украшенный длинным мантикорьим жалом, яростно колотил по земле, разбрасывая обглоданные кости и песок.
– Это алмазни мантикор есть! – встрял кто-то из орков.
– Тьфу! – отмахнулся гном. – Где ты у мантикор такие рога видел? Оно похоже…
– Плевать, на кого оно похоже! – прорычал пятнистый старец, до того молчавший. – Оно же их сожрет сейчас! Сначала их, потом нас!
При этих словах большинство орков, толкая друг друга, устремились к выходу, а гномы с диндилдонами попятились за неприличный обелиск, где к ним присоединился с десяток неудравших зеленомордых во главе со Шварцкопфом. У обрыва остались только Перпетуя с Моргенштерном и пятнистый старец.
– О Helsinkideclaration! – прошептал он, вглядываясь вниз. – Это же Добро! Причем наиболее агрессивная разновидность… И какой крупный экземпляр! Будь проклят запрет, лишивший нас права его задевать.
– Добро? – не поняла Перпетуя. – А почему оно с рогами?
– Демокрратия! – объяснил козлодой, взмывая к потолку. – Торржество! Каррамба! Полундра! Манямба!
– Значит, ми есть Древнее Добро разбудившие, – ошалело прошептал Орк-оберст за неприличным обелиском.
– Говорила мне мама, – пробормотал один из диндилдонов, – не буди лихо, пока оно тихо.
– Именно, – согласился пятнистый. – Кто спящих собак будит, кто – барлогов, кто – национальное и религиозное самосознание, результат один. А Добру-то, между прочим, несладко приходится…
– А таки кому сейчас легко? – буркнул Моргенштерн.
– Билорд Боргенштерд, – всхлипнула Перпетуя, – почебу бы не побогаете?
Моргенштерн звякнул цепью, причем в звяке отчетливо слышалось что-то экспрессивно-неприличное.
– Нарсил не может посягнуть на Добро, хотя очень хочет, – объяснил старец. – Потому что Эскалибур. И я хочу, но не могу. Могут, но не вполне хотят орки с троллем, а гномы и диндилдоны могут, хотят, но боятся.
– И ничего-ничего нельзя сделать?
– Нельзя.
