Это блистательное сооружение возникло тогда же, когда начались муки с молоком и радости с отсутствием насекомых. Абсолютно белое, оно является единственным местом, где чужеземец может переступить границу Высокой Моралии и то, если его введет местный уроженец. Проникнуть в эту страну иным путем невозможно, поскольку она отвергает, отторгает и отвращает тех, чей моральный уровень по шкале высокоученых братьев Синуса и Косинуса ниже единицы. Однако поспешим к кусту хризантем…
Точно в назначенный срок принцесса Перпетуя отпустила четверых одетых в розовое новых пажей, несших шлейф нового же белого прогулочного платья, и протянула руку к цветку. Раздались звуки волынки, и перед девой предстал седовласый старец в одеждах столь светло-серых, что их можно было бы охарактеризовать как белые.
– Кто вы? – заученно спросила Перпетуя, равнодушно отметив, что проппо-ведник одет как маг и у него под мышкой нет тома Вед.
– Ваше Высочество, – старец доверительно понизил голос, – мое имя – Мерлин, и я поступаю против всяческих правил, однако почитаю своим долгом объяснить вам ряд вещей. Вы, несомненно, уже поняли, что наследник Высокой Моралии не способен стать предметом девических грез, однако его вины в этом нет. Эту фамилию преследует рок, нанося один предательский удар за другим. Я еще узнаю, кто позаботился о том, чтобы кортеж принца стал добычей физиогномордцев, и кто подстроил дальнейшую череду унижающих его человеческое, мужское и августейшее достоинство событий.
– Жаба, – равнодушно объяснила принцесса, – Мировая Жаба…
– Может быть, – недовольно поморщился Мерлин, – а может и не быть. Особенно если сопоставить злоключения его высочества и появление на вашем пути некоего более чем подозрительного блондина, однако не будем об этом! Ваше Высочество, я доверяю вам тайну.
– Я сохраню ее, – все так же равнодушно пообещала Перпетуя.
– Женщины не умеют молчать, но у меня нет выбора. Слушайте. Один мой друг, тоже маг, прожил свою, очень долгую по людским меркам, жизнь в абсолютной моральной чистоте и научных занятиях, но на склоне лет влюбился. Испытав всю низость женского коварства и так и не утолив свою страсть, маг оставил ученые занятия и в поисках забвения занял место воспитателя одного из первых вельмож некоего королевства. Мальчик рано осиротел, и мой друг заменил ему родителей. Он очень привязался к воспитаннику и возлагал на него большие надежды, но природа взяла свое. Юный граф, ему не было и тридцати, встретил девицу, по его собственным словам, прекрасную, как сама любовь. Негодяйка не просто нравилась, она опьяняла, и воспитанный в строгой нравственности юноша оказался беззащитен. Отринув и приличия, и советы своего наставника, он женился на безродной бесприданнице, но затем у него открылись глаза. Граф понял, и страшно понял, что отдал имя, душу и честь ужасному созданию, лишенному даже намека на нравственность. Мальчик пришел в неистовство, он совершенно разорвал платье на предательнице и повесил ее на придорожном дереве. В прежние времена подобный поступок вызвал бы восхищение, но мир переменился, и во многих странах – к счастью, Пурия не из их числа – за нравственность наказывают, как за преступления.
Положение графа было тяжелым, но воспитатель своего питомца не оставил. Тело графини исчезло, а у графа имелся побочный брат, испытывавший позорную тягу к спиртному и военной службе. Маг наслал на родственников, друзей и соседей ученика легкое помрачение, и те приняли вступившего под чужим именем в королевскую охрану пьяницу за решившего порвать с прошлым графа. Труднее было найти место для человека столь выдающейся добродетели, и тут маг вспомнил о Верхней Моралии, самой судьбой предназначенной для того, чтобы принять его ученика. Бывший граф, приняв имя Моралеса-и-Моралеса, сделался королем, подняв нравственность своих подданных на недосягаемую высоту, но судьба приготовила ему новый удар. Он узнал, что его жена не только жива, но и сожительствует с неким лордом, ничего не подозревающим о ее прошлом.
Самым же страшным было то, что Верхняя Моралия не могла обрести законного наследника, ведь перед лицом морали король был женат, а двоеженство является самой отвратительной, неприличной и недопустимой вещью в мире.
– Эйяфьядлайёкюдль! – вскричала Перпетуя, и в ее голосе прозвучало полноценное осуждение. Бабушка негодяя была негодяйкой, и если б ее как следует повесили, по дорогам бы не разъезжали подозрительные блондины… И не спасали, когда их никто не просит, потому что… потому что… лучше бы ее съел тролль… Бурый! Обыкновенный! А теперь у тролля косички и лошадки, у дона Проходимеса – Моргенштерн с дриадами, а она… Она будет другому отдана, вот прямо сейчас и будет…
– У вас неожиданные, но яркие ассоциации, – маг выглядел удивленным, но явно довольным, – и вы нетерпимы к разврату. Верхней Моралии нужна именно такая королева, однако слушайте дальше. Король через надежных людей воззвал к якобы мужу своей жены. Увы, его надежды не оправдались: обезумевший от страсти глупец и не подумал восстановить справедливость и покарать порок. Пришлось вмешаться учителю, однако злодейка вновь бесследно исчезла. Все, чем маг смог помочь своему ученику, – это посылать ему белоснежных, приносящих наследников аистов. Увы, либо в заклятие вкралась неточность, либо, что
