широкополосная аппаратура; из любой точки Черного моря гарантированно приняли бы сигналы стационарных радиостанций из Севастополя, Варны, Стамбула, судовых радиостанций Черного моря, а при благоприятных условиях - Афины, Рим, Багдад, все восточное Средиземноморье. А тут одиночные передачи! Такое впечатление, что они вроде нас, попаданцы... то есть... в общем, они тоже не отсюда. Я склонен полагать...
- Яснее, будьте любезны! - взревел генерал. - Полагать он склонен! Излагайте точно и четко, вы на военном корабле, а не на кухне у тещи!
Рогачев неуверенно оглянулся на Андрея. Тот незаметно сделал успокаивающий жест - не тушуйся, все путем.
- Увы, товарищ генерал-лейтенант, без предположений обойтись трудно. У нас были всего сутки, чтобы изучить данные с груздевского оборудования, и товарищ Рогачев высказал гипотезу, что...
- Вот раз он высказал - пусть и докладывает! - перебил Андрея Фомченко. - Только коротко и ясно!
- Коротко...хм... - помялся инженер. - Если совсем коротко: профиль энергетических колебаний в момент срабатывания Пробоя указывает на то, что мы в 1854-м году. Но вот с захваченной массой не все понятно.
- Теоретически, временной интервал связан с массой перемещаемых во времени. - подхватил Андрей. - Раз мы оказались там, куда собирались попасть - то и перенесенная масса должна быть та, на которую изначально настраивалась аппаратура «Пробоя».
- Это я и хотел сказать! - закивал Рогачев. - Видите ли, «Адамант» куда меньше кораблей экспедиции. Когда его втянуло в Воронку, сработало нечто вроде закона сохранения: по дороге мы как бы зацепили что-то еще, уравняв соотношение «масса- время».
- И это «что-то еще» - немецкая подводная лодка? - поднял брови кавторанг. - Не сходится. Мы - семьсот сорок тонн водоизмещения, субмарина еще полтораста...
- Сто двадцать восемь, - вставил Андрей.
- Тем более! Один БДК четыре четыреста в перегрузе, не считая «Помора»! Не получается, товарищ инженер!
- Это если лодка была одна. - ответил Рогачев. - А если нет?
- Хотите сказать... - насупился Фомченко, - что эта ваша гребаная Воронка могла захватить из шестнадцатого года еще один корабль?
- Другого объяснения не вижу, товарищ генерал-лейтенант. Воронка перехода накрыла круг диаметром максимум, мили в полторы, а значит...
- Еще одна лодка?
- Это вряд ли, - покачал головой Андрей. - Черное море - не Атлантика, тут немцы волчьими стаями не ходили. Вряд ли в этот круг могли попасть сразу две субмарины.
- А если пароход? - спросил Кременецкий. - Немцы частенько всплывали и топили торгашей артиллерией. Или подрывными зарядами.
- В принципе, реально. Хотя, чтобы вот так совпало... нет, не думаю. Маловероятно.
Фомченко смял папиросу, обсыпав столешницу крошками табака.
- Ладно, со временем определились. Предлагаю двигаться к востоку вдоль берега, пока ситуация не прояснится. Или вглубь суши заглянуть, как предлагает товарищ... вот он. - генерал мотнул головой в лехину сторону. - Если мы в 1854-м, то бояться нечего, противников у нас нет.
- У турецкого берега должно быть полно мелких суденышек. - вставил Андрей, - Обнаружим с «Горизонта», догоним, расспросим...
- Решено! - повеселел Фомченко. - Будем брать языка.
- Взять-то можно. - покачал головой Кременецкий. - Поймать каботажника, всего делов... А вот с расспросами... кто-нибудь знает турецкий?
Повисла неловкая пауза.
- Ничего... - крякнул генерал. - Жить захотят - все расскажут. Мне вот куда интереснее, откуда взялись эти ваши, Рогачев, радиопередачи. Кстати, расшифровывать не пробовали?
Инженер развел руками.
- У меня нет шифровальщика. - торопливо вставил командир «Адаманта». - На пээскаэр по штату не положен, как и переводчик.
- Не положено ему... - брюзгливо буркнул Фомченко. - А в прошлое кататься тебе по штату положено? Раз приказано
