- Дядя Спиро, наверное, уже в Одессе... - задумчиво произнес Валентин.
Андрей промолчал. Они стояли на вертолетной палубе, между коробкой сборного ангара, где помешалось научное хозяйство Проекта, и ребристым бочонком спасательного плота. Отдыхали, привычно медитировали: разглядывали горизонт, плевали в воду. Обзор здесь, конечно, так себе, но все же лучше, чем на полуюте, под нависающей вертолетной площадкой. Жаль только, погода не балует: по морю бродят дождевые шквалы, приходится кутаться в ярко-желтые непромокаемые куртки и жаться к надстройкам.
- А Белых и его ухорезы оттягиваются в полный рост. - продолжал инженер. - Синенькие едят, тараньку. Винище хлещут, домашнее...
Это была больная тема: кладовки «Адаманта», заполненные в расчете на один экипаж, грозят вот-вот опустеть. Мичман Водянко, провизионщик, ходит с недовольной миной и предрекает неминуемую голодуху, урезание пайков и переход на «доширак». Андрей знал, что Водянко лукавит - "быстрой лапши" в его запасах не имелось, а вот тушенки и консервированной сайры хватало. И команду, и невольных гостей сторожевика уже подташнивало от одного вида этих банок.
- Вряд ли... - лениво отозвался Андрей. - Мы когда расстались? Позавчера, около полудня. Ветер был северный... то есть с норда. И только вчера задул зюйд-вест. «Клитемнэстра» наверняка все это время провела в море, ждала попутного ветра. Да и не стал бы дядя Спито соваться с полными трюмами контрабанды, средь бела дня, к берегу. Наверняка дождался вечера, а уж там, на мягких лапках...
- В темноте, на парусной скорлупке? Не стремно? Да и заблудиться можно на раз...
- Дядя Спиро берег наизусть знает, не заблудится. У него повсюду свои знаки: скалы, валуны, одинокие деревья на прибрежных кручах, домишки всякие. Ну и звезды, конечно. Это, брат, такая навигация,куда там ДжиПиЭс!
Часы - дорогой швейцарский хронограф - негромко тренькнули. Андрей скосил глаза на запястье. Полпервого ночи, одна склянка. «Адамант» еле полз, таща за собой длинные, ярко светящиеся усы. Морось куда-то подевалась, небо постепенно расчистилось. Море «горело» - так называл это явление старый грек. Это было очень красиво - на гребешках маленьких, едва плещущих волн то тут, то там, вспыхивали россыпи фосфорических пятен. Время от времени раздавался громкий звук, словно хрюкала невесть откуда взявшаяся посреди моря свинья, и вдоль борта порскали десятки серебристых струек - рыбья мелочь спасалась от дельфина.
«Адаманту» в отличие от них, торопиться некуда. Сторожевик медленно ползет в хвосте каравана союзников, время от времени поднимая в воздух «Горизонт». Беспилотный вертолет проходит над армадой, передает захватывающие панорамы моря, от горизонта до горизонта покрытое колоннами судов, и уходит дальше, по пеленгу радиопередатчиков. Леха настроил БПЛА так, что он долетал до алмазовского отряда на автопилоте и зависал километрах в двух, на высоте трехсот метров. На экранах две серые тени - «Алмаз» с «Заветным» - и черная туша турецкого парохода. Подводить «Горизонт» ближе Леха отказывался категорически, но и с такого расстояния на палубе отлично различались желтые этажерки гидропланов.
Вчера, несмотря на скверную погоду, «Горизонт» поднимали целых четыре раза. БПЛА нанес визит алмазовскому отряду, облетел караван, дважды смотался к улепетывающим англичанам. Тактический планшет в центре управления усеивали значки и стрелки, обозначавшие колонны, эскадры, и их предполагаемые курсы. Леха пахал, как папа Карло, перекусывал бутербродами, которые кок таскал ему прямо на вертолетную палубу.
К огорчению Фомченко, примерно наказать строптивого оператора не удалось. Поначалу Кременецкий собрался отправить «штрафника» на исправительные работы - отдирать, под чутким руководством боцмана, краску. Или точить якорь. Или продувать макароны. То есть, заниматься чем-то бессмысленным, но душеспасительным, обязательно - на глазах злопамятного генерала.
Но - не судьба. Заботясь о здоровье незаменимого специалиста (а заодно и о сохранности ценного оборудования), Кременецкий приказал поставить на вертолетной площадке невесть откуда взявшийся на сторожевике пляжный зонтик, теперь, увешанный электроникой Леха торчал под веселеньким рыже-белым куполом, изображая киборга на курорте. А Фомченко оставалось хмуриться, глядя на наглеца, и строить планы мести, один другого кровожаднее.
Вот и приходилось срывать раздражение на горемыке-Бабенко. Тогда, в радиорубке, генерал чуть не довел старлея до нервного припадка - тот даже о запасе хода «Горизонта» забыл, чем и подставил ни в чем не повинного Леху. Оператор до сих пор не может простить старшему лейтенанту «генеральского неудовольствия» - говорит, пусть теперь попросит лечить его компы, когда они в очередной раз зависнут! А шило свое пущай сам пьет, мне в горло не полезет...
Да, усмехнулся Андрей, начальство долго будет припоминать нашему королю эфира тот сеанс радиоперехвата. Совсем плох стал Никитка: веко дергается, бледный... Как бы не сорвался - работы у него сейчас невпроворот? эскадры, как тараканы,
