Возбужденно сверкая глазами, отрядник Быгдай спросил у багалыка:
– Будем ждать или выступим первыми?
– Погоди выступать, – отмахнулся Хорсун. – Разберемся сначала.
Дверь хлопнула, и точно огонек вспыхнул – забежал Болот. Рыжие косицы от скорой езды встали торчком, лицо в гневе цветом сравнялось с волосами.
– Что случилось? – вскинулась воительница.
Виновато глянув на мать, Болот повернулся на запятках к Хорсуну и выпалил:
– Мы поступили дурно, багалык!
Произошло вот что.
Рядом с чужим табуном собак не было, стражей всего трое. Чиргэл и Чэбдик предложили обогнуть березовый придол, бесшумно подкрасться к табуну и привязать к хвостам пары-тройки лошадей ветряные трещотки.
Такие трещетки охотники используют во время волчьих облав. Деревянные вертушки начинают вращаться от малейшего ветерка, поднятого движением. Лучинки, прикрепленные к осям вертушек, задевают наружные ребристые бока трещоток и оглушительно гремят…
Друзья зажали рты, чтобы не захохотать громко. Предвкушали, как здорово будет наблюдать с высоты за перепуганным табуном. Ох, и порскнут же лошади во все стороны от внезапного стука и треска, а кто шумный гонится – не видать! Мигом разлетятся, попробуй, поймай!
Пока трещотки не сломаются, не успокоятся лошади. Чужакам покуда станет не до нападения на кого бы то ни было. Старшинам походников ничего не останется, как явиться в Элен подобру и мирно побеседовать со сходом аймачных. Тогда и выяснятся помыслы, приведшие незнакомцев в долину.
Возмущенный Болот пытался доказать бессмысленность и преступность опасной затеи. Кое-кто его поддержал, но большинству ребят она понравилась. Как ни уговаривал Болот, близнецы не хотели слушать и сумели настоять на своем.
– Не трусь! – смеялся Чиргэл.
– Все удастся, как надо, – улыбался Чэбдик.
Отряженный за трещотками гонец обернулся скоро и привез целых пять. Болот предупредил, что доложит о самоуправстве сходу.
– Докладывай, – весело сказали ему.
Парни были уверены: их потешная задумка принесет удачу. Не то что ругать – похвалят за смекалку багалык и Модун…
Когда Болот садился на коня, Чиргэл бросил вслед:
– Предатель!
Этого Болот, разумеется, не рассказал. Поделил вину на всех. Неприятная весть вместилась в несколько слов.
В Двенадцатистолбовой воцарилась тягостная тишина. Аймачные прятали глаза, стыдясь кинуть взор на поникшую воительницу.
«Пусты годы занятий, – горько думала Модун. – Посвящения отряду не видать как своих ушей».
Молчание нарушил Сандал.
– Как могли твои сорванцы этакое натворить! – напустился на женщину. – Теперь чужаки непременно обрушатся на нас с оружием!
– Может, получится так, как ребята задумали, – тихо сказала она.
– Поглядим, – процедил сквозь зубы багалык. Встал с лавки – грозный, угрюмый, и сход понял: слов больше не будет.
Отправились на конях к северу Элен. Открыто взошли на взлобок Пятнистой горы у стана пришельцев.
Ждать долго не пришлось. Наверх поднялись пятеро в одежде сонингов – белых кафтанах, обутые в короткие торбаза, с белыми ременными обмотками на икрах. На голове самого рослого, по виду человека саха, блестел железный шлем. Мужчины выглядели изможденными, но шаги их были тверды.
– Зачем вы разогнали наших коней? – опустив положенное приветствие, с ходу спросил воин в шлеме, очевидно, старшой.
– Вы не повестили о своем приходе, – уклончиво ответил Хорсун.
– Мы хотели переговорить с вами после укрепления стоянки.
– Глупые мальчишки напугали лошадей, с озорников и спрос, – поторопился вставить Сандал.
– Как разогнали ваш табун, так и соберем, – багалык бросил хмурый взгляд на жреца.
Человек в шлеме вскинул подбородок:
