– Девиц?!
– Воительница девчонок убивать учит!
– Где ж видано, чтобы девки поперед мужиков на рожон лезли?
– Эти отроковицы и тебя, слабак, за пояс заткнут, – заметили из ряда ботуров.
– Как Модун – тебя! – огрызнулись в том же ряду, и выяснилось, что в воинской среде царят разногласия.
– Пять бравых витязей можно назвать дружиной, но если к ним затесалась девица – дружина не лучше косяка стригунов, в который попала кобыла, – громыхнул отрядник Быгдай.
– Ах, любезный дядюшка Быгда-ай, – протянул девичий голосок, – то ли ты пел мне, когда намедни звал меня пострелять по мишени на поляне Братьев-Кедров?
Народ разразился хохотом и вытянул шеи, высматривая насмешницу. Самона, дочь старейшины здешних тонготов, улыбнулась с ходу так ярко и дерзко, что смех оборвался.
В тишине отчетливо послышалось скорбное бормотание старца Кытанаха:
– О, где ты, мой ясноглазый друг Мохсогол! Твой несносный сын никогда не рассказывает мне о красоте девиц, коих человеки- мужчины готовы избрать мишенью своих жгучих сердечных стрел!
Полыхнув лицом, отрядник спрятался за спинами товарищей. Раскраснелись и одинаковые лица Чиргэла и Чэбдика. Близнецы стояли бок о бок с Самоной справа и слева.
Хорсун нахмурил брови:
– Понятно, воительница, что ты обижена за всех, кому предки заповедали долю, далекую от всякого железного бряцанья, кроме стука непустого котла о столешницу. Эленцы знают, почему тебе одной было дозволено в свое время пройти Посвящение. Ты одолела испытания блестяще. Более того, оказалась даровитой наставницей. С твоими ребятами мы в скором времени, возможно, исполним песнь Элбисы. Не сомневаюсь, что они хорошо споют… Но прости, Модун, мне придется повторить старую истину: война – не женское дело. Я не хочу воодушевлять мысль противника о нашей слабости появлением девушек на поле битвы. Пусть враг не думает, будто у нас не хватает ботуров. Цель воина – истребление врага. Как бы подвиг ни возвеличивал эту цель, она груба, страшна и глубоко противоречит женскому естеству. Я не пойду на то, чтобы в победу, если Илбис будет к нам благосклонен и даст нам ее одержать, влилась девичья кровь. Я не допущу, чтобы навек замкнулись ключи чрев, которые еще не выполнили своей женской цели – продолжения жизни. А если мы потерпим поражение… Что ж, в юртах врагов тоже есть левая половина.
Не мастер выступлений, как и Силис прежде, Хорсун выдохся.
Сандал впервые ощутил созвучие своих мыслей с его словами. В уме быстро вызрела емкая, достойная ушей схода речь. Жрец торопился поддержать Хорсуна, пока не начала прекословить острая на язык Модун, и уже чуть выдвинулся вперед… В памяти почему-то всплыли слова верховного Ньики: «Не разбрасывай истин перед теми, кто знает правду жизни не хуже тебя».
Именно так, разбрасывая истины, говорил багалык. Будто поменялся местами с Сандалом. Ведь обычно с подобными назиданиями выступал он, главный жрец… Задуманная речь сразу осеклась и смялась. Заложив руки за спину, Сандал сделал вид, что вовсе не собирался выходить, а просто покачивается с пятки на носок. И тут раздался голос, который он менее всего ожидал услышать.
– Наделен ли ты, старейшина Хорсун, столь высокой властью, чтобы без согласия и права выбора тех, кто живет на левой половине, распоряжаться их судьбами? – негромко молвила Эмчита, и взгомонивший было Суглан сразу притих. – Можешь ли ты понять, что и носящая платье, как человек-мужчина, способна чувствовать боль за свой род и за свою землю?
Никто еще не видел знахарку в подобном гневе.
– Погляди на меня, Хорсун! Погляди внимательно… Я слепа, но когда-то мир в моих глазах был полон красок и движения. Я бездетна, но когда-то я родила ребенка, о котором за долгие весны поисков и страдания ничего не узнала. Я одинока, но когда-то я была любима и любила сама… Никому еще не говорила я о том, что лютый враг выколол мои глаза, что ненавистный враг оставил меня без сына, что проклятый враг разлучил меня с мужем! Я б и дальше не обмолвилась о враге, если бы не твои слова, Хорсун. Ты как будто не веришь в приближение лиха. А оно таково, что по сравнению с ним редкие и мелкие стычки молниеносных с воинами соседских племен – отдых и блажь! Вспомни: ты видел странника и знаешь, что это был – демон! Демон, чья мечта – превратить Орто в кашу беды и горя, замешанную на крови… Черный странник бессмертен, багалык, и он возвращается!
По обеим половинам Суглана, правой и левой, прокатился испуганный вздох. Закрыв нежилые глазницы лепестками коричневых век, Эмчита сжала в кулаки сухощавые руки.
– Я не знаю, чего ждет Дилга от старой, незрячей женщины, уставшей жить. Но на сей раз я постараюсь причинить демону если не боль, вряд ли он ее ощущает, то хотя бы малую помеху в его кознях. Я не хочу, чтобы демоны безнаказанно ослепляли нас,
