сквозные туннели, использующиеся шаттлами для погрузки и разгрузки. Конструкция позволяла экономить на материалах внешнего корпуса, производить эффективную замену поврежденных секций, а заодно создавала буфер минимум в триста метров стальных и полимерных перегородок между людьми и открытым космосом. Вовсе не лишне в случае, если кораблю доведется подвергнуться метеоритному удару или радиационному воздействию.
Третий класс звездолета означал, что его владельцы экономили, как могли. Дешевые материалы, базовая система жизнеобеспечения, отсутствие внешних секций с собственными маневровыми двигателями. Эту функцию выполняла дюжина шаттлов, которые таскали за собой корабль в точки прыжков и от точек выхода, как буксиры. Снаружи «Один» выглядел как любой «третий класс», находящийся в эксплуатации несколько десятков лет у небогатых хозяев. Внешняя поверхность, состоявшая из сотен секций, давно утратила какую-либо структурную однородность. Некоторые участки выглядели относительно свежими, другие, казалось, могли рассыпаться в пыль в любой момент. Я видел и поврежденные, с признаками метеоритных пробоин – изолированные и ждущие, когда бюджет позволит произвести их замену.
Картинка заметно отличалась от сверкающих звездолетов в мыльных операх, и по салону транспортника прокатился тихий беспокойный ропот. Но билет в одну сторону на этом чуде стоил двадцать тысяч юнов, и отказываться было поздно. Шаттл скользнул в один из туннелей и поплыл между задранных перегородок палуб к нижним отсекам. Когда началась выгрузка, мне с грустью вспомнились древние фильмы о будущем, где искусственная гравитация являлась непременным атрибутом любого стоящего космического путешествия. Увы, в суровой реальности к Т-двигателям данная опция не прилагалась.
Процедура размещения пассажиров не оказалась ни быстрой, ни изящной. Два ловко лавировавших внутри челнока молодца извлекали человека из кресла, после чего на беспомощно барахтающегося субъекта надевалось что-то вроде сбруи. На ней загорались веселые зеленые огоньки, сигнализирующие о готовности, пассажира выпихивали из люка, и автопилот бережно нес его к нужному отсеку. Перед перемещаемым стояла одна задача – уберечь голову и конечности от травм при столкновении с перегородками корабля.
Я безропотно дал напялить на себя устройство и как мог с достоинством выплыл из шаттла. Сбруя увлекла меня по коридору, к индивидуальной капсуле, где мне предстояло пережить прыжок. Мой модуль носил номер Т23 и смахивал на диагностические машины, с которыми я недавно имел возможность познакомиться в больнице. Следуя инструкциям, услужливо подсказываемым «сбруей», я улегся внутрь, дав команду о закрытии капсулы. Экран перед лицом предложил мне ассортимент фильмов и развлекательных программ. Я предпочел им картинку с камер, транслирующих процесс подготовки к полету.
Шаттлы между станцией и кораблем уже не сновали, но внутри кипела работа по размещению и закреплению грузов. Часть пенсионеров, разумеется, умудрилась залететь не в свои отсеки. Парочка молодых отморозков, разбирающихся в технике, сумела захватить управление над «сбруями» и теперь весело носилась по третьей палубе, уворачиваясь от отряженных для их поимки членов экипажа.
В рубке капитан и старпом с серьезным видом обсуждали какие-то вопросы космических масштабов. Насколько я себе представлял, их функция состояла в том, чтобы нажать нужную кнопку на интерфейсе взаимодействия с Т-двигателем, принципов работы которого они все равно не понимали. Так что беседа, скорее всего, вилась вокруг проблем выплат по ипотечным кредитам или достоинств и недостатков девиц легкого поведения в различных мирах.
Наконец через пару часов экипаж доложил о готовности груза и пассажиров к полету. Восемь шаттлов заняли свои места в отсеках, а четыре потащили за собой махину звездолета к точке прыжка. По какой-то причине, хотя это и не было доказано научно, считалось, что покидать наше пространство лучше вдали от любых небесных тел. Возможно, правительство боялось, что в один прекрасный день какой-нибудь Т-двигатель взорвется и разнесет Луну, станцию «Альфа», а может, и саму Землю.
Как только буксиры закончили свой путь и скользнули в туннели внутри звездолета, капитан дал оповещение о готовности к прыжку, включив обратный отсчет. Сто двадцать секунд. Девяносто. Шестьдесят. Тридцать. Десять. Не было ни боли, ни иных неприятных ощущений. Просто на долю секунды сознание отключилось, а когда зрение вернулось, на мониторах уже сияло чужое солнце.
Глава 17
Шаттлы, используемые для посадки на планету, отличались от тех, на которых мы прибыли на корабль. Насколько я мог судить, передо мной возвышался самый настоящий армейский бот, причем не компактная разведывательная версия, на которой мне
