усталости руках.
К тому времени они проехали почти вдвое больший, чем обычно, путь, умудрились немного поплутать среди холмов, свернув не в том месте, переправиться вплавь на лошадях через три речушки и въехать в небольшой поселок вовсе не с той стороны, откуда должны были. Лил словно в тумане помнит, как ее принимали чьи-то заботливые руки, вели в дом, поили отваром… дальнейшее было путано, как во сне. Лишь одно девушка помнила точно: как, обессиленно бредя к вожделенной постели, она на прощанье бросила в Эринка всю оставшуюся у нее к тому моменту магию, неведомым чутьем догадываясь, что следующего раза может и не быть.
— Проснулась? — раздался от двери добрый женский голос и мягко предложил: — Чего хочешь сильнее, искупаться или поесть?
— Наверное… — отворачиваясь от окна, на миг задумалась девушка и тут же поняла, чего ей хочется. — А Эринк еще тут или уехал?
— Увезли, — поправила женщина в простом белом платье, разглядела резко бледнеющее лицо гостьи и заторопилась исправлять невольную оплошку: — Наши возчики прихватили с собой, им в одну сторону. Сена свежего на телегу побольше навалили, отоспится, как барон. Так куда тебя отвести?
— Купаться, — обреченно вздохнула Алильена и равнодушно взяла со стула точно такое же платье, как и на хозяйке дома.
Ее собственная одежда и обувь куда-то исчезли, но девушку это ничуть не взволновало. Не стоящая внимания мелочь по сравнению с поступком подлого деда.
Как вскоре выяснилось, единственным, что осталось юной магине на память от этого короткого путешествия, был щенок, солнечно сиявший вымытым травницами мехом. Внешность Лил тоже снова претерпела изменения: немного отросшие волосы стали почти белыми и вились мелкими колечками, нос и щеки щедро украшали шоколадные веснушки.
— Ну как тебе новое личико? — Испытующе поглядывая на девушку, сестра Сонра повернула к ней зеркало, но Алильена только равнодушно скользнула по нему взглядом.
Не все ли равно, если тут нет того, чье мнение ее интересует? Хотя искусника не удалось привлечь даже созданной матерью красотой, а она в тот раз сумела-таки сделать из дочери фарфоровую принцессу, отрицать талантов родительницы Алильена не могла.
Зато, припоминая улыбки, которые дед расточал травницам, начинала подозревать, что в рассуждения маменьки где-то вкралась ошибка и вовсе не кроткую куколку нужно было ей в тот раз изображать. Возможно, веселую даму с картами или такую вот простую, домашнюю травницу с заботливой улыбкой и откровенным ласковым взглядом.
— Анни! — выйдя на крыльцо, позвала гостью новым именем хозяйка небольшой пасеки. — Идем ужинать, скоро совсем стемнеет.
— Иду, — поднимаясь со скамьи, отозвалась Лил и окликнула питомца: — Найд, ко мне!
Щенок примчался по первому зову, порадовав девушку смышленостью. Если ей придется отсюда уйти, брать малыша с собой будет неразумно, и тогда именно его сообразительность станет главным доводом на весах судьбы. Как она успела убедиться за полгода сельской жизни, глупых и вороватых пустолаек хорошие хозяева не держат. А безалаберным завсегдатаям кабаков, легкомысленно подбирающим всех беспризорных собак и кошек, зачастую и самим есть нечего.
— Иди за мной, — остановил Алильену в сенцах строгий шепот старшей травницы Хадины.
Подгоняемая странным предчувствием, девушка покорно ступила на узкую лесенку, ведущую на чердак. Она и сама не понимала, чего ждет от известия, которое собиралась сообщить ей хозяйка, но безумная мечта о чем-то невозможном невольно заставляла быстрее стучать сердце и с досадой сжимать губы, пока Лил плелась за неторопливо поднимавшейся на самый чердак женщиной.
— Тебе оставлена записка… И не смотри так обиженно, вот, сверху надпись: «Отдать, как стемнеет». А еще хочу сообщить, мы на рассвете отправляли письмо и несколько минут назад получили ответ. За тобой уже едут, пробудешь тут всего два-три дня.
Алильена небрежно отмахнулась от этого известия. Незнакомцы, которые ее куда-то повезут, были девушке совершенно неинтересны. Больше всего она мечтала скорее получить в руки записку от деда и сбежать подальше. Читать первое послание дорогого ей мужчины Лил желала в уединении и не собиралась делить его ни с кем.
До комнатки, где ее поселили, девушка почти бежала, а оказавшись у знакомого окна, внезапно замерла, не решаясь развернуть сложенный наподобие детского кораблика листок. Просто вдруг отчетливо поняла, как напрасно надеется найти там
