какое-нибудь доброе слово, неоткуда деду взять для нее такие слова.
Она же, хотя и была все последнее время рядом с ним, но одновременно и против него, мечтая только о том, как его победить. Даже в то утро, когда наряжалась в принцессу. Пора признаться самой себе: вовсе не для него в то утро маменька завивала ей волосы и подкрашивала лицо, а ради исполнения желания дочери получить вожделенную игрушку.
«Он будет твоим, не сомневайся!» — явственно припомнились уверенные обещания матери, и Лил горько усмехнулась.
Не будет, теперь уже точно. Как он намекнул, маменька додумалась подсунуть ему вместе с амулетом зелье приворота, и защита Эринка легко его преодолела. И теперь совершенно не важно, на кого было направлено действие снадобья, больше дед никому не поверит. И защиту наверняка усилит, теперь ему еще легче это сделать, травницы за ужином просто сияли от счастья, делясь мнением о зельях, которые зачаровал им Инквар.
И когда только успел, если выехал отсюда еще затемно? Наверное, совсем не спал, не зря старшая травница помянула про сено.
Зато теперь ему будет легче, не придется возиться с ней, а также с ее собакой и лошадью, выбирать тихие харчевни и удобные места для ночлега. Да и вообще маменька все сделала неправильно. Как выяснилось, Лил вовсе не желает получить Эринка как подарок на день рождения. Только сейчас она осознала, о чем ей мечтается. Чтобы он сам к ней потянулся, сам захотел стать ее судьбой, чтобы смотрел в глаза и говорил те слова, какие папенька говорил матери… подслушала однажды Лил случайно.
Но на это даже надеяться смешно. Если бы она знала, что так будет, с первого дня вела бы себя иначе, а теперь поздно. Как говорится, незачем крыльцо ладить, если дом сгорел.
Девушка повертела в пальцах кораблик, присела на скамейку и осторожно развернула туго загнутые уголки. И прежде чем читать, вздохнула поглубже… так, на всякий случай.
«Зелье для аппетита. Взять равные доли полыни и меда, тщательно смешать и добавить два зубчика чеснока и маленький стручок перца. Все перетереть в ступке и залить крепким вином, добавлять в холодные закуски или питье по шесть капель. Можно усилить у мастера, тогда доза меньше вчетверо. Лекарь Огерт из Лагреза».
Лил прочла записку раз, второй, потом еще некоторое время непонимающе смотрела на четкие буквы, ровными строчками покрывавшие листок, чувствуя, как в ее душе стремительно, как пена на молоке, вскипает возмущение. Разве это записка? Да это либо глупая шутка… либо ошибка!
— Матушка! — ураганом ворвалась она в комнатку, где старшая травница аккуратно надписывала наклейки к флакончикам. — Ты ошиблась! Не ту бумагу мне дала!
— Не было у меня никакой другой, — укоризненно взглянула на нее Хадина. — Это ты как ветер бегаешь, схватила послание и не выслушала, как читать. Неужели такой человек, как он, простое письмо тебе оставит, сама-то подумай! Защитил, само собой. И сказал, ты поймешь, как прочесть, если вспомнишь про встречу с братом. А мне даже открывать запретил, предупредил только, что прочесть письмо можно лишь один раз.
— Прости… — Чувствуя, что начинает краснеть, Алильена попятилась к двери. — Я пойду подумаю.
— Иди. А потом выпей ромашкового отвару и ложись спать, утром придется вставать вместе со всеми. Ты теперь ученица, а им мы поблажек не делаем.
Алильена покорно кивнула, торопясь снова остаться наедине с посланием, но неожиданно ей в голову пришла совершенно крамольная мысль. Сначала девушка решительно отмела ее как невыполнимую, но тут же задумалась, припоминая строки из рецепта, который зажала в руке.
— Подожди, — испытующе глянув на травницу, пробормотала она осторожно, — у меня есть другое предложение. Раз за мной приедут через три дня, то лучше бы мне немного отдохнуть, спина от лошади уже ноет. Да и другие недуги подоспели. Но вам я в тягость не буду, все зелья, какие сварите, усилю. Кроме приворотных и любовных, запрет у меня на них.
— А разве… — недоверчиво уставилась на нее Хадина и замерла, рассмотрев уверенную усмешку на губах гостьи. — Великий свет, так вот почему он просил кормить тебя получше! Прости, дочка, не сообразила я, мы про таких только краем уха слышали.
— Вот поэтому о нашем договоре будем знать только мы. Не о себе волнуюсь — за вас, — нехотя призналась Алильена и ушла, плотно притворив за собой дверь.
Думать, не совершила ли она ошибки, открыв свой секрет, не хотелось, поздно каяться, когда шаг уже сделан. Остается только надеяться на сообразительность и осторожность травницы.
Некоторое время она изучала рецепт, припоминая тот овраг, где они освободили Ленса и остальных пленников, и пыталась понять, верно ли угадала, чем должна проявить тайное письмо. Пока наконец не убедилась: есть только один способ проверить свои предположения. В тот раз она влила в амулеты магическую энергию, чтобы подогреть, и, значит, сейчас нужно сделать то же самое.
