– Попроси поискать в кабине трос! – крикнул он Эркке. – Боюсь, эта верёвка до берега не выдержит.
Контрразведчик кивнул, наклонился к люку и передал просьбу.
Карсс видел, как Стана кивнула и полезла в багажное отделение. Кажется, жизнь налаживалась. Он посмотрел на чернобородого и наткнулся на внимательный твёрдый вгляд светло-серых глаз.
– Гарпун, – сказал он, показав пальцем на гарпун, потом похлопал рукой по борту. – Лодка.
Показал на весло:
– Весло.
И повторил все слова и жесты снова.
Чернобородый кивнул и, показав на гарпун, лодку и весло, произнёс:
– Трод, робту, литази.
– Трод, робту, литази, – повторил за ним Карсс.
Чернобородый изобразил улыбку. Транслятор в нагрудном кармане комбинезона (он всегда там лежал, с самого первого дня появления Карсса и остальных сварогов в Пирамиде) запомнил значения незнакомых слов. Контакт состоялся, первое доверие было завоёвано. Далёкий берег приближался.
Глава четырнадцатая
Адмирал военного космофлота «северных» сварогов Ттафу Монджа был молод, амбициозен и сочувствовал партии республиканцев. Последние считали, что императорская власть исчерпала себя целиком и полностью, и её давно пора отправить на свалку истории. Партия с похожими взглядами имелась также у «южных» сварогов, и, насколько было известно Ттафу Монджа, между ними велся весьма оживлённый диалог и даже намечались совместные планы, действия и цели. Но одно дело сочувствовать, и совсем другое – принимать активное участие. Республиканцы были вполне официальной партией, действовали открыто, не преследовались властью, но… и близко не имели того влияния в массах, которое было, к примеру, у тех же консерваторов- монархистов, всецело поддерживающих императрицу Стану Вторую и весь Императорский дом. Не говоря уже о прямой и непосредственной поддержке народом самой императрицы, без всяких посредников в виде партий и любых иных политических групп и течений. Все опросы общественного мнения, проводившиеся на данную тему в течение последних пятнадцати лет, неизменно показывали одно и то же – всенародную любовь к императрице Стане Второй и безоговорочную поддержку всей её политики. От шестидесяти восьми процентов в самые «плохие» годы до семидесяти двух в году текущем. Только полный идиот может проигнорировать такие цифры. Ттафу идиотом не был. Однако нос по ветру держать не забывал. Мало ли как повернётся. Нужно быть готовым.
Поэтому, когда адмирал получил сообщение, что связь с Пирамидой прервана, и это не технический сбой, сердце его забилось быстрее. И не только потому, что он волновался за судьбу Императрицы Станы Второй, её мужа Карсса Оргома и наследника. Пост адмирала имперского военного космофлота был очень высок, но полностью зависел от прихоти императрицы. Захочет – назначит, захочет – снимет. Ттафу подобная зависимость не нравилась, и понять его было можно.
– Что значит, не технический сбой? – вопросил он адъютанта, принесшего волнующую весть.
И, как только уточнил имеющиеся факты (полная потеря связи, невозможность проникнуть внутрь Пирамиды, запись со спутника, зафиксировавшую вылет неустановленного флаера и его последующее падение в море), немедленно объявил на флагмане флота линкоре «Ярость Севера» боевую тревогу, а затем, как мог быстро, не ставя в известность правительство и парламент, по секретному защищённому каналу связался с адмиралом «южан», держащим флаг на линкоре «Южанин». Оба линкора совместно с кораблями иного класса, принадлежащих обоим флотам, крутились на орбите вокруг Пейаны, неусыпно следили друг за другом и самим своим присутствием обеспечивали паритет империй во владении Пейаной и Пирамидой.
Адмирала «южан» звали Хротель Гринрах, был он старше Ттафу и, насколько тому было известно, испытывал к своему Императорскому дому примерно те же чувства, что и Монджа к своему. Кроме этого, Гринрах обладал плохим характером и практически полным отсутствием хороших манер.
– Ттафу! – рявкнул он, как только появился на экране. – Если это ваши штучки, метеор вам в дюзу, то предупреждаю…
– Желаю здравствовать, господин адмирал, – произнёс Ттафу как мог вежливо. – Вы первый, с кем я связался, узнав о случившемся. И я, поверьте, очень обеспокоен.
– Он обеспокоен! Ха! – саркастически воскликнул Гринрах. После чего внимательно посмотрел на коллегу, пожевал губами и, понизив голос, осведомился: – Так это точно не вы?
– Я могу задать этот же вопрос.
– Не мы, – сказал Гринрах.
