– Сгорел при посадке. На побережье США.
– На водороде летал, что ли? – догадался сержант.
– Ну.
– Если молния в наш пузырь попадёт, – Валерка поднял голову и посмотрел на «пузырь», – мало тоже не покажется.
– Может, того… сядем? – предложил Вешняк.
– Куда? – спросил Курт Шнайдер, заглядывая через борт. – Лес сплошной. Русская тайга. Плюнуть некуда, не то что сесть. Напоремся на деревья… Нет, лично я не стал бы рисковать.
– Я, конечно, не воздухоплаватель, – начал Борисов, – но, по-моему…
Уже совсем близкая молния с оглушительным треском разорвала тучи. Хлынул дождь.
– Кто-нибудь догадался взять зонтик? – осведомился Дитц.
– Поднимаемся, – решительно сказала Оля. – Единственный выход – попробовать подняться выше грозы. Прибавить огня!
Руди Шнайдер крутанул вентиль, газовое пламя с торжествующим шипением вырвалось из сопла горелки, нагревая воздух внутри шара, и тот, покачивая боками, начал подъём.
– Медленно! – воскликнула через минуту Оля. – Балласт за борт! Два мешка!
Два мешка с песком исчезли за бортом. Шар ускорил подъём.
– Ещё один!
Выкинули ещё один. Шар вошёл в плотную тучу. Дождь прекратился, но суше от этого не стало – влага, которой был напоен воздух, обильно оседала на лицах, комбинезонах, оружии и снаряжении.
Три молнии подряд ударили с трёх сторон, чуть ли не обжигая сетчатку глаз. Гром рвал барабанные перепонки. Что-то крикнула Оля, но никто её не расслышал. Велга догадался, подхватил мешок с балластом, выкинул.
Альтиметр показывал, что шар поднялся на два километра, и высота продолжала увеличиваться. Однако грозовой фронт оказался мощным, простирался высоко и быстро из него выскочить не удавалось. Молнии продолжали бить вокруг с регулярностью дивизиона 122-миллиметровых гаубиц, осуществляющего плановый артналёт на вражеские позиции. Пока Отряду везло, но все понимали, что везение не может длиться бесконечно.
– Горелку на полную мощность! – скомандовала Ефремова. – Ещё два мешка за борт!
Шар понёсся вверх.
Два километра триста метров.
Два четыреста.
Два шестьсот.
Скорость подъёма увеличивалась. Судя по альтиметру, шар преодолевал уже пять метров в секунду. Десять. Пятнадцать. Двадцать!
– Лихо рванули! – воскликнул Шнайдер. – Так и в космос улетим!
– Поймали восходящий поток! – крикнула Оля. – Прикрути вентиль!
Огненный язык опал. Но не скорость. Они по-прежнему летели вверх, преодолевая двадцать метров в секунду. Нет, уже двадцать два.
Два километра восемьсот пятьдесят метров!
Облака не кончались, шар всё так же окутывало плотное серое марево. Вытяни руку – с трудом подсчитаешь пальцы. Товарищи на другом краю гондолы-корзины казались смутными тёмными силуэтами без лиц и красок. Молнии слегка поутихли, и стало гораздо холоднее. Кое-кто уже натянул на руки перчатки и набросил на головы капюшоны. Сварожьи боевые комбинезоны, кроме уникальных маскировочных свойств, не давали человеку замёрзнуть и при минус сорока градусах по Цельсию и изжариться при плюс пятидесяти.
«Жаль, кислородные маски к ним не прилагаются, – подумал Велга. – Если и дальше будем так рвать наверх, то скоро, пожалуй, дышать станет трудно». Он хотел, было, поделиться этими соображениями с Олей, но передумал. Пока она показывала себя отличным командиром их воздушного корабля, знающим и решительным. Пусть и дальше принимает решения самостоятельно. Надо будет – сама попросит совета. А скорее всего, не попросит. Что мы, солдаты и командиры-разведчики, первый раз в жизни оказавшиеся на воздушном шаре да ещё и почти сразу же влетевшие в грозу, можем ей посоветовать?
На высоте три сто подъём замедлился снова до десяти метров в секунду, на трёх с половиной тысячах метров до двух, а ещё через пятьдесят метров и вовсе прекратился.
Зато резко возросла горизонтальная скорость. Теперь шар мчался на юго-запад, преодолевая около сорока километров за
