– Вот где в засаде хорошо сидеть, – бормотнул под нос Михаил.
Мыслил со мной в унисон.
Мы двинули по следам, ведя коней неспешным шагом. Если странник у озера, он нас, несомненно, видел, так что не стоило его пугать галопом.
Интересно, пустит свои способности в ход? Исчезнет, спрячется, нырнет в воду на часок? Или магики так не умеют? Но он вроде не магик. А может, уже покинул долину? Хрен его знает, чего ожидать от такого типа! Так я прикидывал, одновременно думая, стоит ли тогда продолжать погоню или нет.
Но странник оказался на месте…
Он сидел на старом заросшем мхом бревне, глядя на мутную воду с отрешенным видом. У ног горел маленький костер, рядом на бревне разложена тряпица, на ней разломанная лепешка, несколько вареных яиц, косо обрезанный кусок сыра. Чуть дальше небольшой бурдюк и пиала.
Выглядел странник лет на семьдесят, но фигура крепкая, без старческой худобы. Голова посажена прямо, неровно обрезанные густые волосы едва-едва тронуты сединой. Крепкого холста штаны, короткая шерстяная туника, сверху старый выцветший плащ. На ногах нечто вроде мокасин с обтрепанными завязками.
Стук копыт он, несомненно, расслышал издалека, но даже не шевельнулся. И только когда мы подъехали почти вплотную, повернул голову. Резкие черты лица, кустистые брови, прямой нос и необычные светло-серые глаза. Выражение лица властное, уверенное, не очень-то подходящее для мирного странника, о котором все говорят как о человеке, несомненно, добром. Или у него доброта истинная – то есть с кулаками?..
– Это простое любопытство заставило сделать такой крюк? – неожиданно произнес он сильным звучным голосом.
– Не самое плохое свойство человека, – в тон ответил я, останавливая коня. – Доброго дня.
Мы с Михаилом слезли с коней, пустили их к кустарнику. Кони обученные, далеко не уйдут. Разве что к воде.
Странник спокойно смотрел на нас, словно перед ним были поселковые детишки, а не два здоровенных вооруженных типа.
– Пусть будет добрым, – согласился странник. – Разделите еду, раз уж отыскали меня.
В его голосе была насмешка.
Михаил развязал мешок и достал несколько свертков. Потом вытащил небольшую доску, которую мы использовали для импровизированного стола, выложил на нее припасы: вареное и копченое мясо, свежие, с печенью и сыром лепешки, душистый хлеб. В конце поставил кувшин с вином.
– Прошу, мэор, попробовать и наше угощение, – предложил он.
Странник покосился на снедь, качнул головой:
– Я не благородных кровей, мэор воин. Не стоит меня так величать.
Я сел на другой конец бревна, подхватил лепешку.
– Благородным человека делает не кровь и череда предков, а он сам. Не так ли, уважаемый…
Странник свободно взял тонкий ломтик копченого мяса, откусил, пожевал, с одобрением кивнул:
– Недавно коптили… Меня зовут Скел-А.
Прозвучало как «Скел-эА» или «СкелъА», сухой звук перед «А». Сразу не повторишь без привычки. Странник, видимо, это понял, чуть дернул уголком губ.
– Но все называют просто Скел. Я уже привык.
– Мэор Темалл. Но можно просто – Темалл.
– Метах, – представился Михаил.
– Хорошо сказали, просто мэор Темалл, – явил иронию Скел. – Человек может показать благородство, но оценить его должны другие.
– Да, самому о себе так говорить довольно нагло, – сказал я. – Но другие не всегда готовы признать превосходство кого-либо над собой. Как насчет вина, уважаемый Скел?
Странник без смущения достал из небольшого мешка деревянную пиалу, старую, с мелкими трещинами по бокам, и поставил на бревно. Я ловко наполнил ее, потом налил в две медные чаши, поставленные Михаилом.
– Ваше здоровье, Скел.
Странник с интересом проследил, как я легонько ударил краем чаши о пиалу. Отпил немного.
– И вино хорошее. За такое дорого берут на постоялых дворах.
