– И тем не менее прошу вас не подключать к делу каких-либо консультантов.
– Хорошо, сам прочитаю, – сухо сказал Рыбников, – давайте.
Щербатов передал ему футлярчик флэшки.
– У вас всё?
– Так точно.
– В таком случае идите, полковник, и прекращайте маяться дурью! Всю информацию по убийству Зимятова передайте в Следственный комитет, собственное расследование прекратите. Даю вам сутки на это.
Щербатов встал, сказал глухо:
– Слушаюсь.
За дверью кабинета его встретил щегольски одетый, уверенный в себе, улыбающийся Коржевский, и полковник вдруг понял, что директор ФСБ скорее всего знает, что происходит в недрах его епархии.
Развёртка события
Следующий день выдался чрезвычайно хлопотным.
Потапов ещё раз пообщался с депутатом Фенером, встретился с двумя десятками людей, в том числе с Трубецким и ещё одним специалистом-физиком, занимающимся биоэнергетикой и теорией полевых взаимодействий, а также со всеми, кто мог бы хоть в малой степени быть полезным розыску «фотонных террористов», как их стали называть сотрудники Управления. Кроме того, Михаил провёл информационный поиск по секретным компьютерным сетям спецслужб, ещё раз допросил начальника охраны ресторана «Терпсихора» и вместе с Липягиным побывал в парке Тимирязевской сельхозакадемии, полюбовался издали на трёхэтажное здание «Агропромышленной корпорации «Восток», располагавшейся на берегу пруда, в конце улицы Пасечной. И хотя особых находок этот день не принёс, всё же Потапову удалось выделить несколько интересных моментов.
Момент первый: в недрах оборонки существовал ряд закрытых лабораторий, тематика которых касалась всех аспектов человеческого бытия, в том числе аспектов психотронного влияния на людей, кодирования, управления психикой и интеллектом, а также создания оружия на основе новейших научных достижений, таких, как теория спин-торсионного поля или теория энергоинформационного обмена. Мало того, и сама «контора» имела закрытые лаборатории, о работе которых знало очень мало людей, в том числе в самой Службе.
Момент второй: неожиданное появление «фотонных» людей, запрограммированных на самоуничтожение вблизи специально выбранных объектов, больше смахивало на экспериментальную проверку «живых мин», а не на выполнение неведомыми террористами плана по уничтожению конкурентов или опасных свидетелей их деятельности. Вряд ли такой технологией могли завладеть обыкновенные бандиты.
Об этом Потапов и доложил вечером полковнику, когда его снова вызвали в Управление. Щербатов думал примерно так же, но гипотез, по обыкновению, не строил, говорил мало, был хмур и озабочен. На вопрос Михаила: не заболел ли, часом, Владимир Васильевич? – он ответил мрачной шуткой:
– Не бойся, майор, моя болезнь не заразная, старость называется.
Потапов внимательно посмотрел на полковника, которому недавно исполнилось пятьдесят шесть лет, и покачал головой.
– До старости ещё дожить надо, товарищ полковник. Что случилось всё-таки?
– Пока ничего. Но если мы будем продолжать копать дело в прежнем темпе, что-нибудь непременно случится. Короче,
– Значит, моя догадка верна, – хмыкнул Потапов. – Это не мафия, это забавляется какая-то государственная контора, секретная до такой степени, что даже в нашей базе данных на неё нет. А что ещё хуже, подозреваю, что это наша «контора».
– Похоже, что так.
– Значит, мне надо сворачивать поиск?
Щербатов поморщился, достал из сейфа плоскую металлическую флягу, налил в колпачок, выпил.
