– Довольно! – взмахнул руками доктор Иволгин. И тут же закрыл лицо ладонями. – Вы не понимаете… Вы ничего не понимаете… – сдавленно забубнил он.
– Чего мы не понимаем?
Иволгин отнял руки от лица. И неожиданно зло посмотрел на Мастера. Глаза его, вопреки ожиданию, были абсолютно сухи.
– Вы понять не можете, чего мне все это стоило, – процедил он сквозь плотно сжатые губы. – Все это! – Иволгин широко взмахнул рукой. – Пансионат… Лаборатория… Свой проект, курируемый на самом верху… Ради этого я пожертвовал всем, что у меня было.
– А что у вас было? – спросил Мастер. – Может быть, талант? Научный гений?
– Я отдал этому проекту всю свою жизнь!
– А оно того стоило?
– Вы никогда не хотели вписать свое имя в историю?
Мастер на секунду задумался, после чего уверенно качнул головой.
– Нет.
– Это странно, – устало и немного с тоской произнес Иволгин.
Посмотрев по сторонам, он отыскал взглядом круглый табурет с вращающимся сиденьем. Завлаб подошел к нему и устало присел.
– Я всегда был верен своему долгу. – Иван Ильич говорил, глядя меж разведенных в стороны коленей на коричнево-красные плитки пола. – Я работал во славу спин-протектора. – Трудно было понять, обращался ли он к присутствующим, ко всем, кто мог его слышать, или же разговаривал сам с собой. – И я достиг успеха. – Он сначала развел руки в стороны, а затем положил их на колени. – Дикие охотятся на вольных альтеров. И у них это неплохо получается. Результативность гораздо выше, чем у тех же ловчих. – Иволгин поднял голову и бросил взгляд на Мастера. – Или вы не уважаете спин-протектора? Не любите нашу страну? – спросил он с вызовом.
– Я не знаком со спин-протектором, поэтому не испытываю в отношении него вообще никаких чувств, – сказал Мастер. – И я плохо представляю, как можно любить всю страну разом.
– Вы – не патриот, – с прискорбием качнул седой головой доктор Иволгин.
– Вы хотя бы осознаете, какой мерзостью вы здесь занимались? – спросил Димон.
– Попрошу вас выбирать слова, молодой человек! – высокомерно и холодно посмотрел на Димона Иволгин. – Что бы вы там ни думали о моей работе, что бы ни говорили, я отвечу одно: вы ни черта в этом не понимаете! – Иван Ильич будто выплюнул последние слова. – Я делал и буду продолжать делать то, что от меня требуется! Отдавая все свои силы, весь свои опыт и знания ради того…
Тут Иван Ильич запнулся. Взгляд его укрыла туманная поволока. Иван Ильич сосредоточился. Иван Ильич задумался. Иван Ильич пытался вспомнить, ради чего он готов отдать все свои силы, весь свой опыт и знания. В былые годы он бы, не задумываясь, ответил на этот вопрос, даже если бы его разбудили в три часа ночи. Почему же сейчас он испытывает замешательство? Только потому, что давно не практиковался? Но это ведь означает, что он никогда не знал, ради чего готов все отдать. Он лишь использовал заученную фразу. Которая вовсе не отражала суть его реальных стремлений и мечтаний.
А была ли у него когда-то мечта? Да, в этом Иван Ильич не сомневался, была! Он мечтал прославиться. Любой ценой и на любом поприще. Ради этого он занялся наукой – полагал, что у ученого шансов стать знаменитым ничуть не меньше, чем у какого- нибудь сладкоголосого певуна. Нужно только не упустить свой шанс и правильно им воспользоваться. К тому же слава ученого куда как долговечнее славы поп-звезды. И он делал все ради того, чтобы воплотить свою мечту в жизнь. Его потенциал исследователя оказался не столь уж велик, чтобы можно было как следует на него опереться. Иван Ильич понял это, когда менять выбранную стезю было уже поздно. Поэтому он стал думать не о том, как облагодетельствовать мир своим открытием, а о том, чтобы выбрать правильную точку приложения усилий. Как известно, огромная плотина может рухнуть, если в ней появится всего лишь одна, крошечная дырочка, сквозь которую начнет пробиваться струйка воды не толще иголки. И в этой игре он оказался виртуозом.
Когда, только начав работать с профессором Левченко, Иван Ильич впервые увидел испытывающего гематокриз альтера, он сразу понял, какой огромный потенциал в этом кроется. Левченко разрабатывал препараты, способные поднять уровень М-сыворотки в крови депрессивных альтеров, а Иволгин лошадиными дозами скармливал их воплощенным альтерам, которых он посадил на кровяную диету. В результате воплощенные приобретали фантастическую силу и ловкость, а скорость регенерации делала их практически неубиваемыми. При этом в состоянии гематокриза они готовы были на все ради глотка крови, а после не помнили ничего
