— Юрий, зовите людей ломать стену.
— Я вам взломаю! — разозлился я. — Совсем обалдели, что ли?
Я утопил потайной рычаг и легко сдвинул стеллаж в сторону. Штампы для монет хранились в банковской ячейке, а ничего другого криминального внутри быть не могло.
Чародей проверил комнату и отрицательно покачал головой, но тут помещением заинтересовался Могилевский.
— Вячеслав Владимирович, а что это за агрегат?
— Пресс, — спокойно ответил я. — Кроненпробки выбивать.
Дознаватель оглядел листы жести и пластиковую подложку и хмыкнул.
— Допустим, а к чему такая секретность?
— Тайник от прежних владельцев достался, — легко нашелся я, сдвигая стеллаж на место. — Еще вопросы?
Вопросов не было, и мы отправились на второй этаж. Там Наумов сразу нацелился на комнату гимназисток, пришлось остудить его пыл.
— Юрий Васильевич, вы в Гимназии постановление не завизировали, а жилье их учащихся обладает экстерриториальностью. Я договор аренды надлежащим образом зарегистрировал.
Чародей провел вдоль двери хрустальным шаром, и тот сыпанул искрами.
— Стандартная защита колдунов, — оповестил он Наумова. — Если снимать, то под вашу личную ответственность.
Петр побагровел от злости и зло выговорил дознавателю:
— Как вы вообще оформляли документы?! Да это какая-то филькина грамота!
— Как руководство задачу поставило, так и оформил! — не полез за словом в карман Могилевский. — Не вам об этом судить!
Отношения между Дружиной и Братством никогда не отличались особой теплотой, и я терялся в догадках, каким чудом вообще увидело свет это постановление. По всем раскладам его должны были спустить в мусорную корзину еще в организационном отделе на стадии визирования.
— Ладно, — не стал лезть в бутылку Наумов. — Здесь что?
Я молча отпер дверь спальни. Чародей первым переступил через порог и прошелся по комнате. Возле превращенной в бар магнитолы хрустальный шар заметно потускнел, но бородач на это никак не отреагировал. Обогнув кровать, он заглянул в ванную комнату, встал у шкафа — и вдруг шар сыпанул искрами, совсем как у комнаты гимназисток, только всполохи были не сиреневыми, как там, а серебристыми.
— Есть! — азартно выкрикнул бородач, отдергивая шар от шкафа. — Внизу!
Он начал опускаться на колени, но Могилевский немедленно очутился рядом, ухватил его за плечо и заставил выпрямиться.
— Дальше мы сами! — объявил дознаватель, не слушая возражений Наумова.
Я на какой-то миг просто оцепенел, потом захотел взять дробовик и перестрелять всех к чертям собачьим, но, к счастью, порыв моментально схлынул, оставив ощущение тягостного недоумения.
Могилевский натянул резиновые перчатки, опустился на колени и пошарил под шкафом. Послышался треск отклеивающегося скотча, и в руках дознавателя оказался пластиковый пакет.
— Это ваше, Вячеслав Владимирович?
— Первый раз вижу.
— Как оригинально! — не сдержал радости Наумов.
Я повернулся к нему и, с трудом сдерживая клокотавшую внутри злость, объявил:
— Мне это подкинули.
— И кто же?
— Тот, кому принадлежит идея устроить обыск!
Петр Наумов только рассмеялся.
— Это было мое решение!
— Вячеслав Владимирович, — подступил ко мне Могилевский. — Для протокола: это ваше?
— Нет.
— Знаете, что внутри?
— Нет.
