— Это не мой пакет!
— А чей же? — спросил дознаватель и сам за меня ответил: — Подкинули?
— Подкинули.
— Не оригинально.
— Я что, враг себе — ворованное в спальне хранить? — окрысился я. — Через мои руки всякое проходило, но не в доме же склад устраивать!
— Ваша версия?
Я немного поколебался, прикидывая, чем может грозить излишняя откровенность, но все же решил о нападении рассказать. Могилевский молча выслушал меня, потом спросил:
— О незаконном проникновении заявляли?
— Нет.
— А говорите, не враг себе.
Я выругался. Дознаватель покачал головой и достал бумажник.
— Сушите сухари, Вячеслав Владимирович, — посоветовал Могилевский, расплачиваясь за пиво. — Или пускайтесь в бега прямо сейчас, как ваш подельник.
— Подельник? Теперь у меня есть подельник?
— С вами по делу проходит начальник охраны Колхозного рынка. Сегодня он не вышел на работу. Пропал.
— Климов? — не понял я. — Не может быть!
— Постановление о невыезде заведут в систему после обеда. Но если соберетесь делать ноги, воспользуйтесь служебными воротами, — предупредил Могилевский, взял папку и направился на выход. — Всего хорошего!
— И вам не хворать, — пробормотал я, чувствуя, как идет кругом голова.
Убийство дяди Миши, покушение, подкинутые артефакты, обыск и грядущий арест никак не укладывались в единую картинку, словно неподходящие по форме элементы пазла. И Клим. Еще оставался Клим…
Климов знал и меня, и дядю Мишу, а теперь исчез. Сбежал или убит? Обвинен облыжно или за всеми последними событиями стоит именно он?
Сомневаюсь, конечно, но вдруг?
Перед посещением ювелирного салона я заезжал на Колхозный рынок, не мог ли кто-то слышать там мой разговор с Иваном? Что, если никакой слежки ни за мной, ни за салоном не было, а просто я слишком громко говорил по чарофону?
Опять же с какой стати Могилевскому идти на такую откровенность? Зачем он меня предупредил? И не слил ли дезинформацию, чтобы арестовать при попытке покинуть Форт? Бегство подозреваемого обычно придает собранным уликам дополнительный вес.
Вот черт!
Ближе к обеду вернулся Иван, отдохнувший и всецело довольный жизнью.
— Соседи говорят, с утра дружинники приезжали. Кто-то дебош устроил?
— Нет, — покачал я головой. — Это по моим делам. Завтра бар на тебе, мне кое-чем заняться надо будет.
Еще не знаю — пойду на допрос или нет, но одно ясно точно: за стойкой стоять явно не буду.
— Что-то серьезное? — забеспокоился Иван.
— Показания пойду давать, — вздохнул я и махнул рукой. — Ладно, не бери в голову! Ерунда!
— Точно?
— Само собой.
Зазвонил телефонный аппарат на стойке, я поднял трубку, и вальяжный мужской голос произнес:
— Пригласите, пожалуйста, Вячеслава Владимировича.
— Слушаю вас, — ответил я, заранее готовясь к неприятным известиям.
— Новиков, отдел проблемных активов Центрального городского банка, — представился собеседник. — Уведомляем вас об изъятии переданного в залог здания в счет досрочного погашения ипотечного кредита…
— Какого черта? — не сдержался я. — Я не просрочил ни одного платежа!
— Условиями договора предусмотрено взыскание задолженности в случае, если банку станет известно о неспособности заемщика своевременно выполнить свои обязательства.
