– А вот этого не надо, – с шутливой ворчливостью возразил Тар. – Если только совсем немного, в терапевтических целях. Легкая несерьезная влюбленность повышает настроение и вообще полезна для здоровья. Главное…
– Не превышать дозировку, – не удержалась я от улыбки. – А если чуть-чуть не получится?
– Это вряд ли, – хмыкнул Целитель.
– Почему? – из чувства противоречия возразила я. – Ты милый, симпатичный, добрый и понимающий. Надежный, сильный, мудрый…
– Все, все, хватит! – весело перебил Целитель. – Захвалишь. Все просто: у тебя, конечно, большое и доброе сердце, но в нем просто недостаточно свободного места, чтобы вместить еще одно серьезное чувство. Слишком прочно поселился там один мой угрюмый приятель.
– Ты думаешь? – Вот теперь я наконец почувствовала неловкость.
– Знаю. Ты, главное, не думай обо всяких глупостях. Например, о том, что это все безнадежно и не имеет смысла. Имеет. Главное, верить, но у Иллюзионистки с этим проблем быть не должно.
Еще некоторое время мы молча лежали, думая каждый о своем. Чем был занят Целитель, не знаю, а я дивилась странным перипетиям собственной судьбы. Последнее время она словно стала любимой игрушкой Инины, полностью сосредоточив на себе внимание капризной богини. Но сейчас, пригревшись под боком еще одного великого человека, внезапно столь оригинальным образом ворвавшегося в мою жизнь, я действительно верила, что все будет хорошо. Что у меня есть шанс справиться, выйти из всего этого живой и невредимой. Рядом с Тахиром вообще легко верилось во что-то светлое и доброе.
А может быть, виной тому были слова мамы, которую я сейчас сумела вспомнить. Смутно, обрывками; это ведь произошло двадцать лет назад. Но я запомнила ее бледное лицо, нервно поджатые губы и полный отчаянной решимости взгляд. «Верь, малыш, с тобой все будет хорошо, они не смогут тебя тронуть». И я поверила ей тогда. И потом, когда со слезами бросалась на незнакомого огромного мужчину и просила не трогать мою маму. И даже когда его товарищ с хохотом, держа меня за руки, рвал на пятилетней девочке одежду.
Единственное, чего я не помнила, – так это того, как я сумела спастись. Кажется, тогда пробудился мой дар, и мне удалось удрать. Я проснулась в служебном экипаже на руках незнакомого мужчины в форме патрульного ИСА. Мне было так страшно, что я не могла шевельнуться и сказать хоть слово. Потом были какие-то еще лица: Целители, люди из приюта, но все они смазывались.
Но об этом я старалась не думать. Слишком живыми были в памяти лица убийц моей семьи, и особенно ярко отпечатались их выражения: удовольствие от осознания собственной власти над заведомо более слабыми существами, похоть и безадресная, какая- то болезненно неестественная злоба. Не люди, даже не животные – обезумевшие от запаха крови и страха чудовища.
Главное, сейчас я была в безопасности. В этом старом добродушном доме, рядом с этим мудрым и сильным человеком. Почему-то меня совершенно не беспокоила мысль, что Целитель вряд ли способен защитить кого-то от реальной опасности. Пока хватало того, что его присутствие защищало от злобных духов моих страхов и воспоминаний, и его обещания, что все наладится. Я лежала, не желая упускать это ощущение, хотя в воздухе висело понимание скорого расставания. Это я сейчас могла валяться в кровати в собственное удовольствие сколь угодно долгое время, а у великого Хмер-ай-Морана вряд ли была такая возможность.
– Эх, – наконец шумно вздохнул мужчина, аккуратно выбираясь из-под меня и садясь на кровати. – Сложно, конечно, заставить себя встать, но выбора у меня нет, – обернувшись, Тахир ласково потрепал меня по голове. – А ты валяйся, у тебя каникулы. Тебе надо отдыхать и набираться сил. Тем более, насколько помню, господин следователь просил без крайней необходимости из дома не выходить, а кто-то вчера сбежал на прогулку, – с легким насмешливым укором попенял Целитель. Выпутавшись из одеяла, он встал с кровати и пружинисто, по-кошачьи, потянулся всем телом, позволив мне в достаточной мере насладиться игрой мускулов под загорелой кожей. И вновь я не испытала никакого смущения, будто передо мной был не посторонний обнаженный мужчина, а великолепная статуя или, скорее, красивый хищный зверь. Очень неожиданное у него телосложение для Целителя.
Отодвинув стул от двери, Тар принялся одеваться. Когда мужчина уже завязывал пояс, в дверь легонько постучали.
– Да-да, входите, не заперто, – мгновенно и, как мне показалось, машинально отреагировал Целитель.
– Тар! – возмущенно окликнула его я, садясь на кровати и прижимая к себе одеяло. Мужчина обернулся ко мне, и глубокая задумчивость на его лице сменилась сначала растерянностью, потом осознанием. Но предпринимать что-то было поздно: посетитель зашел внутрь.
– Извините, я, должно быть… – начал Пирлан, растерянно разглядывая полуголого Тахира. Но тут его взгляд скользнул ко мне, и глаза удивленно округлились. – Лейла?!
– Привет, Пир, – со вздохом кивнула я. Не надо было обладать особой прозорливостью, чтобы понять, о чем подумал друг и
