страх в себе, потому что нельзя шаманке бояться даже разгневанной Матери-Природы, но всё равно боялась.
Брусника ощущала, что её находка вот-вот очнётся, но всё равно пробуждение Хаггара оказалось неожиданным, и теперь она не знала, что делать. Он, конечно, пока не проявил недовольства, но… так ли будет завтра, когда мужчина ещё окрепнет и, наверное, окончательно придёт в себя?
Про себя Руся тоже рассказала всё более-менее честно. Её уважали как талантливого шамана, но каждый период кочевья, каждая весна всё больше убеждали сородичей, что что-то с ней не так. Симпатичная, улыбчивая, она привлекала мужское внимание, но… толку с этого внимания не было никакого. Красивый, но бесполезный пустоцвет.
Признаться честно, саму женщину хоть и раздражали сочувственные взгляды, но до недавнего времени подобное отношение её совершенно не задевало. Только раздражало, и поэтому Руся мало времени проводила в поселении, много бродила по окрестностям, собирала ценные редкие растения.
А вот сейчас, сидя рядом со спящим мужчиной, она ощущала глухую злую жадность и понимала, что так просто эту находку никому не отдаст. Ну и пусть он чужак, и тем особенно ценен. Обойдутся! Он ей самой пригодится! В конце концов, это именно она его нашла и спасла, целую луну выхаживала, заботилась о нём и поддерживала своей силой, и не считаться с этим остальные не смогут!
И вообще, может, это не у неё со здоровьем проблемы, иначе вряд ли Лес бы настолько хорошо её принимал и слушал. Может, всё дело в этих мужчинах, ни один из которых ей по-настоящему не нравился, и даже если бы кто-то из них вдруг предложил ей составить пару, она бы отказалась, и именно поэтому с ними ничего не получалось.
А если нет, и проблема как раз в ней самой… она всё равно его вот так просто никому отдаст.
Брусника уже привычно устроилась у Хаггара под боком на узком лежаке, сплетённом из травы и накрытом некрашеным полотнищем: она старалась побольше времени проводить с ним, продлевая контакт, чтобы находка поскорее выздоровела. Когда мужчина с тихим ворчанием повернулся набок, во сне обхватив шаманку обеими руками, она в первый момент растерялась, но потом расслабилась, с удовольствием прислушиваясь к новому ощущению.
«Мой», — окончательно решила женщина, наслаждаясь окутавшим её запахом, непонятным умиротворением и тяжестью мужской руки.
А что у этого объекта собственности утром может обнаружиться мнение, не совпадающее с вердиктом Брусники — так это всё мелочи. Мужчины бывают сильные, упрямые, даже строптивые и властные, но в конечном итоге в природе всё равно выбирает женщина. Она просто позволяет мужчине думать, что это он её завоевал.
Наутро же Руся, обычно встающая с рассветом, всё бессовестно проспала. То есть она как обычно проснулась вместе с солнцем, и даже сделала над собой усилие и попыталась осторожно выбраться из уютных объятий Хаггара, но тот издал раздражённый звук, напоминающий волчье ворчание, и прижал убегающую грелку покрепче, так что та даже сдавленно пискнула от возмущения. Не помогло, пришлось замереть и дождаться, пока тот снова расслабится. Вторая попытка также не увенчалась успехом, а на третьей женщина и сама не заметила, как вновь уснула.
Так что Хаггар имел удовольствие не просто проснуться к полудню в почти полном сознании, но сделать это с умиротворённо сопящей шаманкой в охапке.
Прошлое помнилось не вполне ясно, через какую-то пелену, но тем не менее мужчина прекрасно осознавал, кто он такой, откуда и почему пришёл сюда и даже примерно догадывался, что пресловутое «сюда» представляет собой тот самый другой мир, в который он стремился сбежать. Воспоминания о пути сюда, то есть о пребывании в Междумирье, сохранились обрывочные. При мысли об этом накатывала непонятная тяжёлая тошнота и отзывалась болью в подвздошье.
Сегодня, через призму памяти и знаний, полученных на родине, вчерашние откровения шаманки о Лесе, который не желает его поддерживать, оказались простыми и понятными: он теневик, стихия земли и жизни (вряд ли этот самый Лес состоит из чего-то другого, верно?) в самом деле не имеет к нему никакого отношения, а вот пропущенная Брусникой через себя, энергия эта усваивалась вполне органично.
Родные, близкие силы — смерть и хаос — здесь тоже, к счастью, имелись, вот только ощущались странно. Если дома каждая сила напоминала реку или хотя бы ручей — стремительный, упругий, заполняющий любую подставленную ёмкость, то здесь это было скорее стоячее тягучее болото, и для того, чтобы зачерпнуть из него, требовалось приложить некоторые сознательные усилия. Проще говоря, резерв не восстанавливался самостоятельно, это был процесс, требующий постоянного внимания. Маг с иронией подумал, что по ошибке попал в рай для светлых: стихийных сил тут как раз имелось в избытке, и они так и напирали со всех сторон, чуть только в уши не затекали.
