приходилось таиться от всех и даже от самой себя. Их детские отношения – не в счет. Пусть учится доверять взрослому Эдиону.
– Ты считаешь, что не годишься? – продолжил разговор Эдион. – А тебе понравится, если на трон сядет Холлин?
Эдион всего пару раз видел младшего королевского сына, но с первых же минут невзлюбил этого избалованного, жестокого и не блещущего умом мальчишку.
– Как вы с Аэлиной намерены распорядиться судьбой Холлина? – спросил Шаол, разглядывая дымовую завесу над Тенюшником. – Где у вас пролегает черта?
– Мы не убиваем детей.
– Даже тех, у кого уже в таком возрасте гнилое нутро и ничего, кроме злости к окружающему миру?
– Шаол, не путай нас с вашим королем! Это он погубил нашу семью и наш народ. Это он убивал моих сверстников в детстве, боясь, что они вырастут и начнут мстить за поруганную родину. Но, как видишь, кое-кто все-таки уцелел.
– Прости, – пробормотал Шаол.
– Мы тебе не враги. Ты можешь нам доверять. Мне. Аэлине.
– Ей уже не могу.
– Тем хуже для тебя, – вздохнул Эдион. – Желаю удачи.
Это все, чего он мог пожелать капитану.
Шаол выскочил из жилища Аэлины. Напротив, привалившись к стене, его ждала Несарина. Она мастерски умела сливаться с темнотой.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Ничего, – бросил ей Шаол и, не останавливаясь, зашагал дальше.
Несарина догнала его и пошла рядом.
– Что они сказали?
– Тебя это не касается. Хватит расспросов! – вспылил Шаол. – Наша совместная работа еще не дает тебе права знать все, что происходит в моей жизни!
Несарина едва заметно вздрогнула. В глубине души Шаол пожалел о сказанном и захотел взять назад свои слова, продиктованные бурлением в крови.
В день бегства из стеклянного замка он собственными руками разрушил все, что называлось его жизнью. Единственной, кто не смотрел на него с жалостью, была Несарина. Наверное, потому он и терпел ее рядом с собой. Когда-нибудь не выдержит и она.
Может, он все-таки зря с ней так?
Не попрощавшись, Несарина растворилась в темноте.
Шаол чувствовал, что достиг предела ненависти к себе.
Она ведь солгала Эдиону про клятву на крови. Можно сказать, умолчала, но это не уменьшало ее лжи.
Аэлине было муторно. Она скажет. Найдет способ сказать. Когда? Потом. Когда они попривыкнут к тому, что снова вместе после стольких лет разлуки. Постепенно он перестанет видеть в ней божественное чудо и обнаружит, что дерьма в его сестрице тоже хватает. И врать она умеет, и далеко не всегда бывает смелой.
Возможно, она действительно ответственна за гибель Тенюшника.
Чувство вины и всплески злости на саму себя терзали ее час за часом. Сказав Эдиону, что ей надо ненадолго отлучиться, она покинула дом и отправилась следить за гвардейцами. Сейчас она притаилась на ветхой крыше, устроившись между трубами.
Хватит себя корить! Хватит злиться на себя! Усилием воли она загнала эти чувства поглубже и сосредоточилась на темном переулке внизу.
Сегодня она особенно пристально наблюдала за отрядами гвардейцев. Замечала, у кого из командиров на пальцах есть черные кольца, кто выглядел свирепее остальных и кто даже не пытался двигаться как человек. Сейчас она вела наблюдение за командиром, который не до конца утратил человеческие черты. Ей показалось подозрительным, когда он вдруг отделился от своего отряда и свернул в переулок. Аэлина последовала за ним. Он ходил кругами, словно чуя слежку за собой. Чтобы его не спугнуть, она даже забралась на крышу.
Оглядевшись по сторонам, командир поднял решетку сливного колодца и исчез в нем. Аэлина решила проследить за ним, узнать местоположение его гнезда и потом сообщить Шаолу. Пусть не думает, что ей наплевать на судьбу этого поганого
