– Ну как? – шепотом спросила она, когда Рован лег рядом.
Фэйские глаза прекрасно различали во тьме. Рован увидел протянутую руку Аэлины. Он положил кольцо на ее испещренную шрамами ладонь. Аэлина надела кольцо на большой палец, затем пошевелила кистью и нахмурилась, когда никаких чудес не произошло. Рован едва удержался от смеха.
Они легли лицом друг к другу.
– Представляю, как взбеленится Лоркан, – сонно произнесла Аэлина. – Откроет он амулет, увидит в нем черное кольцо мертвого гвардейца и поймет, что это искусная подделка.
Демон прорвал все оставшиеся преграды между их душами, словно те были бумажными. Остался последний – маленькая, тонкая оболочка его личности.
Он не помнил, когда бодрствовал, спал, ел. Он крайне редко ощущал себя в своем теле, смотрел через свои глаза. Это случалось, лишь когда демон-принц пировал на страхах узников в подземелье. Тогда демон позволял и ему напитаться страхами и мучениями обреченных. В эти редкие мгновения он возвращался в свое тело.
Тот день был еще большей редкостью. Его тело почти принадлежало ему.
Какой день?
Он не помнил времени, когда демона не было бы внутри его.
И тем не менее…
Манона.
Женское имя.
«Не думай о той ведьме. Не смей думать о ней». Демон ненавидел это имя.
Манона.
«Довольно. Мы не вспоминаем о них – жалких потомках наших королей».
О ком не вспоминаем?
«Вот так-то лучше».
– Ты готов к завтрашнему дню? – спросила Аэлина.
Они с Шаолом стояли на крыше ее жилища и смотрели на стеклянный замок. Закатное солнце делало его золотистым, оранжевым и рубиново-красным, словно здание уже пылало.
Шаол молил богов, чтобы тому не пришлось запылать на самом деле. Но кто знает?
– Готов… насколько возможно.
Совсем недавно Шаол пришел к Аэлине, чтобы в последний раз обсудить и согласовать завтрашние действия. Но вместо этого она позвала его на крышу.
Аэлина была в белой рубашке явно с чужого плеча, заправленной в облегающие коричневые штаны. Ее волосы разметались по плечам. Более того, она была босой. Что подумали бы подданные о босоногой королеве?
Плоская крыша ее жилища имела ограждение. Аэлина вцепилась руками в перила, закинула ногу за ногу.
– Поверь, я не хочу понапрасну рисковать ничьей жизнью.
– Знаю, – ответил Шаол. – Я тебе доверяю.
Ее лицо помрачнело. Шаолу стало не по себе.
– Ты не жалеешь, что пожертвовал своей свободой, отправив меня на Вендалин?
– Нет. – Как ни удивительно, но Шаол говорил правду. – Независимо от наших с тобой отношений, я сознаю, что был глупцом, служа королю. Рано или поздно я все равно ушел бы от него.
Шаолу нужно было ей это сказать. И не сейчас, а еще давно, в день ее возвращения.
– Со мной, – хрипло добавила она. – Тебе нужно было уйти со мной, когда я была просто Селеной.
– Ты никогда не была просто Селеной. Где-то в глубине души ты это знала, причем задолго до всех событий. Теперь я это понимаю.
Шаолу не верилось, что женщине, смотрящей на него сейчас, нет и двадцати.
– Шаол, ты по-прежнему тот, каким был, пока не нарушил клятву, данную отцу.
Что это? Упрек? Оскорбление? После всего, что он сказал и сделал, наверное, он заслужил такие слова.
– А если я не хочу оставаться прежним?
