Ее глаза странно блестели. Несарина надолго закрыла их, восстанавливая привычное спокойствие. Все, кто ее знал, считали, что Несарине Фелак слезы неведомы.
– Обещай мне, – повторила она, глядя на их руки, – что завтра ты выйдешь из замка на своих ногах.
Шаол до сих пор не мог понять, зачем Несарина привела его в этот храм. Бог морей отнюдь не был богом клятв.
Он стиснул руку Несарины. В ответ она стиснула его руку.
Вода в чаше фонтана была золотистой, совсем не похожей на морскую. Шаол молча произнес слова молитвы, затем сказал вслух:
– Обещаю.
Улегшись в постель, Рован повращал левым плечом, чтобы проверить его состояние. Похоже, сегодня фэйский принц переусердствовал с упражнениями, и у него болели мышцы. Аэлина в гардеробной переодевалась для сна. Весь день и вечер она была непривычно тихой.
Учитывая, что совсем неподалеку, в пустующем доме, были спрятаны два сосуда с «адским огнем», всем надлежало ходить на цыпочках. Малейшая оплошность, и от них не останется даже пепла.
К счастью, Аэлине не придется самой иметь дело с «адским огнем». Этим займутся Рован с Эдионом. Двигаясь по сточным туннелям, они доставят сосуды к пределам стеклянного замка.
Аэлина сумела проследить путь гончих Вэрда и узнать потайной туннель, ведущий прямо к часовой башне. Лоркан, сам того не желая, облегчил им задачу, убив всех гончих. Завтра они с Эдионом достигнут этой чертовой башни, установят сосуды в нужных местах, приладят запальные шнуры и с быстротой, присущей фэйцам, убегут подальше от опасного места. Когда шнуры дотлеют, «адский огонь» разнесет часовую башню.
Потом наступит черед Аэлины и капитана – самый опасный этап завтрашних действий; особенно если учесть, что они так и не получили никаких вестей из замка.
И Рована не будет рядом, чтобы ей помочь.
Вместе с Аэлиной они сегодня прошлись по всем пунктам, обсудив каждую мелочь. Рован по собственному богатому опыту знал, как легко рушились самые тщательно разработанные замыслы. Правда, за обедом Аэлина вовсе не выглядела встревоженной или подавленной. Однако Рован успел изучить ее характер. Спокойствие было лишь внешним. В ее душе бушевала яростная буря, отзвуки которой он чувствовал даже на расстоянии.
Рован еще немного покрутил плечом. Услышав мягкие шаги Аэлины, сказал:
– Я тут подумал…
Все дальнейшие слова застряли у него в горле, а сам Рован стремительно сел на постели.
Аэлина стояла у двери гардеробной, облаченная в золотистую ночную сорочку.
Цве?та металлического золота, какой он и хотел видеть.
Казалось, это не ткань, а шутка искусного художника, покрывшего ее тело жидким золотом. Ткань не могла с такой умопомрачительной точностью повторять все линии, все изгибы тела Аэлины.
Она была похожа на живое пламя. Рован не знал, куда смотреть и какой части ее тела подарить свое первое прикосновение.
– Если я ничего не путаю, – начала Аэлина, растягивая слова, – кто-то просил кое-что ему напомнить. И этот кто-то собирался мне кое-что доказать. Думаю, мне оставалось одно из двух: либо слова, либо язык и зубы.
– Сейчас докажу, – тихо прорычал Рован.
Аэлина сделала шаг, и запах ее желания ударил его наотмашь.
Рован был готов разорвать эту сорочку на мельчайшие кусочки. Ему больше не хотелось любоваться потрясающе красивой тканью. Он жаждал тела, находившегося под нею.
– Даже не думай рвать сорочку, – сказала Аэлина, делая еще один шаг. Она и двигалась как струйка расплавленного металла. – Мне ее Лисандра одолжила.
У Рована стучало в висках и ушах. Если он сейчас позволит себе хотя бы крохотный шажок, он подомнет Аэлину под себя, обнимет и начнет проверять, как он сильнее всего может воспламенить Огненное Сердце.
Рован встал с кровати и все-таки сделал один шаг. Он упивался зрелищем длинных босых ног, округлостями ее грудей, изгибом шеи. Фэйское зрение позволяло наслаждаться восхитительным видом ничуть не хуже, чем при ярком свете.
– Ты говорил, что многое изменилось… что мы преодолели преграды. – Аэлина решила сделать еще шаг. И еще. – Я не
