стану просить того, что ты не готов или не хочешь мне дать.
Она остановилась напротив, и Рован застыл. Запрокинув голову, Аэлина разглядывала его лицо. Ее запах обволакивал и пробуждал Рована.
Боги милосердные, этот запах! С того самого момента, когда на Вендалине он укусил ее за шею и попробовал ее кровь, полную необузданного, манящего огня, он понял, что попал в плен. Ему было не избавиться от ее запаха.
– Аэлина, ты заслуживаешь кого-то получше меня.
Эти слова давно вертелись у него на языке.
Аэлина даже не вздрогнула.
– Не говори мне о том, чего я заслуживаю или не заслуживаю. Не надо слов о завтрашнем дне, о будущем…
Рован взял ее за руку. Ее пальцы были холодными и слегка дрожали.
«Что ты хочешь услышать от меня, Огненное Сердце?» – мысленно спросил он.
Аэлина смотрела на их сомкнутые руки, на золотое кольцо, украшавшее ее большой палец. Рован слегка сжал ее кисть. Аэлина подняла голову. Ее глаза ярко пылали.
– Скажи мне, что мы переживем завтрашний день. И войну тоже переживем. И еще скажи мне… – Она сглотнула. – Даже если я всех нас приведу к погибели, мы будем гореть в аду вместе.
– Аэлина, в ад мы не попадем, – возразил Рован. – А во все прочие места, углы и дыры мы с тобой отправимся только вместе.
У нее дрогнули губы. Она отпустила его руку, чтобы коснуться его груди.
– Я хочу тебя поцеловать, – прошептала Аэлина. – Всего один раз.
Все мысли, какие были в голове Рована, тут же исчезли.
– Ты говоришь так, словно больше нам уже не целоваться.
Страх, промелькнувший в ее глазах, сказал Ровану очень много. Он понял: ее показное спокойствие за ужином предназначалось в основном для Эдиона.
– Бывают разные случайности.
– Помнится, мы с тобой всегда плевали на случайности.
Аэлина попыталась улыбнуться и не смогла. Рован наклонился к ней, обнял за талию, ощущая под пальцами нежный тонкий шелк и теплое крепкое тело Аэлины.
– Завтра нам придется на какое-то время разделиться, но даже тогда я буду сопровождать каждый твой шаг. И потом – тоже… куда бы этот путь нас ни привел.
Аэлина вздрогнула. Рован чуть отстранился. Дрожащими пальцами она снова коснулась его рта. Рован боялся, что в нем сейчас рухнут все преграды.
– Чего ты ждешь? – почти прорычал он.
– Придурок, – пробормотала Аэлина и поцеловала его.
Ее рот был теплым и нежным. Стон застрял в горле у Рована. Сам он застыл. Окружающий мир – тоже. Ее поцелуй был ответом на вопрос, который он задавал не одну сотню лет. Рован крепче обнял ее за талию и прошептал:
– Еще.
– Остальное получишь, если мы переживем завтрашний день, – заявила Аэлина, выскальзывая из его объятий.
Он не знал, рычать на нее или смеяться.
– Заманиваешь меня, чтобы завтра я обязательно уцелел?
Наконец-то она улыбнулась. Эта спокойная радость на ее лице… У Рована перехватило дыхание.
Вместе они выбирались из тьмы, боли и отчаяния. Выбирались, но окончательно еще не выбрались. И потому эта улыбка… Рован видел эту улыбку не впервые и каждый раз чувствовал себя полнейшим дураком, зная, что Аэлина улыбается ему.
Рован так и стоял посередине спальни. Аэлина забралась в постель. Он продолжал смотреть.
– Рован, благодаря тебе мне хочется жить. Не выживать, не существовать, а жить.
Он не знал, что ответить. Услышанное ударило его сильнее и глубже, чем любой ее поцелуй.
Рован лег, крепко обнял Аэлину и всю ночь не разжимал объятий.
