губы от жгучей боли в спине.
– Вспомни Шаола. Ты его спас. Ты пожертвовал собой и позволил надеть на себя этот ошейник. Благодаря тебе Шаол смог бежать.
– Я велю ему надеть ошейник и на тебя. Тогда мы славно поиграем.
Аэлина достигла двери башни и попыталась открыть задвижку. Та примерзла и не поддавалась. Аэлина царапала ногтями лед, глядя то на принца, то на солнце, которое уже поблескивало из-за башни.
Дорин был от нее в десяти шагах. Аэлина повернулась к нему и крикнула:
– Ее звали Сорша! Она любила тебя. Ты любил ее. Но они отняли ее у тебя.
Расстояние сократилось до пяти шагов.
В лице Дорина не было ничего человеческого. В сапфировых глазах – ни проблеска памяти.
От близости демона у Аэлины из носа потекла кровь.
– Я вернулась ради тебя, – всхлипывая, произнесла она. – Я сделала так, как обещала.
В руке Дорина появился ледяной кинжал. Лезвие зловеще сверкало на ярком солнце.
– Мне нет до этого дела, – сказал он.
Аэлина крепко схватила принца за руку. Его пальцы были как льдинки. Не раздумывая, Дорин ударил ее ледяным кинжалом в бок.
Гончая Вэрда опрокинула его на камни пола. Рован упал. Его рот наполнился кровью.
Четыре гончие были мертвы. Три оставшиеся не подпускали его к катушке с запальными шнурами.
Пока Рован поднимался, Эдион, рыча от боли и ярости, держал оборону. Эти твари были слишком верткими. Фэйская кровь пьянила их. В сражении с гончими Рован потерял достаточно крови, а Эдион – еще больше. Генерал был совсем бледным. Оба понимали: долго им не продержаться.
Но они должны подорвать эту проклятую башню.
Гончие казались единым организмом, управляемым единым разумом. Они и атаковали одновременно, разделив Рована и Эдиона. Одна прыгнула на генерала, остальные – на фэйского принца.
Каменные челюсти впились Ровану в ногу. Он пошатнулся. Хрустнула кость. Глаза заволокло густой тьмой. Рован взвыл, сопротивляясь из последних сил. Тьма означала смерть.
Рован всадил кинжал в глаз гончей, вогнав лезвие как можно глубже. В это мгновение вторая тварь бросилась к его вытянутой руке. Но на пути гончей вдруг возникло что-то громадное, и это что-то с силой отбросило ее к стене. Тварь заскулила, как ошпаренный пес. Следом неожиданный помощник отшвырнул труп убитой гончей.
Лоркан! Размахивая мечами, он с пронзительным боевым криком кинулся на двух последних гончих.
Превозмогая боль, Рован поднялся на ноги, стараясь снова не упасть. Лицо Эдиона было все в крови, но глаза яростно сверкали.
Одна из оставшихся гончих атаковала Эдиона. Рован метнул в нее кинжал, угодивший прямо в разинутую пасть. Тварь замертво рухнула у ног генерала.
Лоркан был похож на яростный стальной вихрь. Рован выхватил второй кинжал, намереваясь прикончить последнюю гончую, но Лоркан его опередил. Меч неожиданного помощника рассек гончей череп.
В туннеле стало непривычно тихо.
Хромая, Эдион заковылял туда, где они оставили катушку. Запальные шнуры целы.
– Пора! – крикнул ему Рован.
Он многого не понимал. Откуда здесь появился Лоркан? С чего взялся им помогать? Но об этом он подумает потом… если уцелеет.
Грудь и ребра обожгло другой болью – пронзительной, тошнотворной. У Рована подкосились колени. Это было никак не связано с раненой ногой и вообще с его собственным телом.
Нет!
Нет, нет, нет, нет, нет!
Должно быть, он кричал во все горло. Рован не понимал, куда бежит и куда сейчас надо бежать. Он чувствовал ледяное дыхание. Прикосновение льда.
События пошли совсем не так, как было задумано.
