сигарницы светлую «кохибу» и потянулся за настольной гильотинкой.
– Отчего же не пригласили его? – Генрих наблюдал за тем, как Варламов раскуривает сигару, и думал о превратностях судьбы. Пару дней назад его чуть не убили, случайно перепутав с Кейном. Впрочем, случайно ли? И действительно ли перепутали? Начинало казаться, что нет.
– Кейн – чужой! – пыхнул дымом Варламов. – А вы мало что свой, доморощенный, так еще и с историей. И в Хазарии, может статься, человек не чужой.
– Звучит цинично.
– Зато честно.
– Это да, – согласился Генрих. – Хорошо, я обдумаю ваше предложение, но прежде – огласите цену.
– Всем выходцам из империи, вам, Генрих Романович, в первую очередь, полное забвение прошлого.
– Амнистия? – уточнил Генрих.
– Забвение, – повторил Варламов.
– А на бумаге вы это как оформите?
– Не бойтесь, не в первый раз! Так сформулируем, что и нам спокойно будет, и вас никто по судам не затаскает.
– Я в таких делах на слово не верю, – покачал головой Генрих. – Сначала я должен увидеть документ.
– Хорошо, через… – Варламов задумался. – Через три дня, я думаю. Да, пусть будет три дня!
– Значит, через три дня.
– Так вы согласны? – снова оживился Варламов.
– На что?
– На мое… на наше предложение!
– Я должен все обдумать, и ведь я ничего еще не слышал о гонораре.
– Вам миллион…
– Рублей?
– Золотых рублей, – подтвердил Варламов. – Остальным обычные расценки плюс пятнадцать процентов.
– Двадцать пять.
– Вы с ума сошли!
– Не сошел, но, если вы предлагаете менее двадцати пяти процентов, мне и думать не о чем.
– Китайцы готовы платить вам двадцать пять процентов?
– Право, не знаю! – усмехнулся Генрих. – Но вы заплатите. Впрочем, и я еще не согласился, так что думайте!
Генриха не было полчаса. Может быть, чуть больше. Ей показалось – очень долго. Поговорил коротко с Павлом Георгиевичем и ушел куда-то наверх. Если верить Бекмуратову, в кабинет Нелидова, чтобы встретиться там со статс- секретарем Варламовым, но самого Петра Андреевича она не видела. Тот, похоже, воспользовался другим входом.
«Знать бы еще, в чем интрига!»
Но чтобы понять, что к чему и зачем, не дурно было бы для начала узнать, отчего такой ажиотаж вокруг фигуры полковника Шершнева и зачем, черт побери, премьер-министру понадобился собственный кондотьер! Начать, разумеется, стоило с Генриха.
«Что ж, рассмотрим вводные, как они есть…»
Не претендуя на основательность своего знания, Натали все-таки отнюдь не поверхностно разбиралась в вопросах современной истории, а потому скромный чин Генриха – полковник – в заблуждение ее не ввел. Полковник – не звание, а дань традиции, не более, но и не менее. На самом деле, из того, что помнила Натали, получалось, что с тем же успехом Генрих мог называть себя и генералом.
«Как минимум генерал-лейтенант… как максимум…»
Среди людей, начальствовавших в Великую войну над сопоставимыми воинскими контингентами, армиями и фронтами, крепостями, городами и провинциями, легко припоминались и генерал-полковники, и генералы от инфантерии и кавалерии, и даже маршалы и фельдмаршалы, если иметь в виду галлов и австрияков, но отчего бы их и не иметь?
Мысль получилась двусмысленная. От нее Натали сначала едва не бросило в жар, а потом пробило на смех. Она не засмеялась все-таки, но улыбнулась, и улыбка эта не осталась незамеченной.
– У вас хорошее настроение, мон шер? Вспомнили что-то приятное? – рядом с ней, буквально за левым плечом Натали, стояла графиня Нелидова. Невысокая, изящная, все еще более чем привлекательная, несмотря на возраст. На рельефно вырезанных губах вежливая улыбка, в глазах – вопрос.
