рутиной. Впрочем, подробностей его биографии никто не знал. Был боевиком или не был? Участвовал в революции тридцать третьего года, в партизанской войне в Сибири, в боях в Смоленске, или всю молодость провел в Женеве и Новом Амстердаме, пописывая брошюры и прокламации? Кто знает? Да, и знает ли вообще?
– Да, вот, нашло вдохновение… – «туманно» улыбнулась Натали. – А что там, к слову, с моим вопросом? Узнали что или как?
– Узнал, но немного! – пожал сутулыми плечами Свирский. – Шершнев Генрих Романович… – взгляд за толстыми стеклами очков дрогнул, метнулся в сторону, вернулся, застыл. – Служил в полку с тысяча девятьсот тридцатого по тысяча девятьсот тридцать шестой. Прапорщик, подпоручик, штабс-капитан… Это те записи, которые я нашел. Упоминались операция в районе Сан-Франциско, Бухара, Померания. По последним данным – на тридцать шестой год – переведен в Генеральный штаб с повышением. Это все пока. По Генштабу надо в другом месте смотреть, это я еще не успел. Но, может быть, завтра…
– Олег Борисович! – Натали еще не поняла, что ее тревожит, но интуитивно ухватила главное – что-то не так. – А до полка? Прапорщик, это значит, офицерское училище или оттуда подпоручиками выходят?
– Подпоручиками, – согласился Свирский. – Прапорщик – это, если внеочередное производство: из солдат или из гражданских лиц.
– «Гражданские лица» – это студенты старших курсов университетов?
– Да, по большей части.
– То есть Шершнев или студент, или солдат?
– Так получается, – согласился Архивариус. – Я думаю… Да, наверное.
– А в Генеральный штаб разве офицеров без образования берут? – вопрос напрашивался. – Может быть, это он в Академию Генштаба перешел? Но разве это возможно без базового военного образования?
«Сейчас он соврет…»
– Может быть, Шершнев закончил училище экстерном? – предположил Свирский. – Сдал экзамены… и…
– Спасибо! – улыбнулась Натали, ощущая растущую тревогу. Поведение Свирского было откровенно неправильным, но, убей бог, она не могла понять, отчего он врет. Какой в этом смысл? Какова цель? – Может быть, сможете еще что-нибудь узнать?
– Ну, конечно! – с видимым облегчением, встрепенулся Свирский. – Отчего же, не узнать? Всенепременно! Обязательно!
Натали расцеловалась с Куклой, подхватила свою «скрипочку» и ушла гулять по городу. Погода лучше не стала – сыро, холодно, но ветра не было, и дождь перестал. Отличная возможность побродить в одиночестве, подышать детством, «подумать» ногами.
«Что за случай? – размышляла она, медленно бредя по знакомым с детства улицам и переулкам. – Отчего Свирский так нервничает? Из-за Шершнева? Или из-за меня?»
Она вдруг вспомнила, как отреагировал Свирский на ее приход. Она тогда подумала, что это от неожиданности. От того, что Архивариус не знал о ее знакомстве с Куклой. Или от стеснения, ведь она ненароком узнала о том, что он с Куклой спит. Однако сейчас все это не казалось ей настолько очевидным. Как раз наоборот.
«Темна вода во облацех…»
И тут Натали увидела свою гимназию, и у нее при виде старого краснокирпичного здания в голове неожиданным образом прояснилось, словно прозрение снизошло, и мысли пошли совсем в ином направлении.
«Господи, вот же я дура какая!»
Натали перешла улицу, едва не бегом миновала короткий переулок и снова оказалась на Кирочной, как раз метрах в полутораста от желтого трехэтажного флигеля, принадлежащего к ансамблю «Казармы Первого шляхетского полка». Разумеется, на территорию воинской части ее никто не пустит. Да и не надо. Потому что полковой музей – не есть часть военной базы, а исторический объект общегражданского значения.
«Только бы он был открыт!»
Но, разумеется, в десять часов утра, ровно как и все прочие, музей Первого шляхетского оказался открыт.
– А списочный состав? – спросила она старика-архивариуса, на этот раз самого настоящего, работающего в музее.
– Но это тысячи младших чинов и сотни офицеров! – ужаснулся старик.
– Мне нужен один – Шершнев Генрих Романович, штабс-капитан, он в тысяча девятьсот тридцать шестом был переведен в Генеральный штаб или, скорее, поступил в Академию Генерального штаба.
– Нонсенс! – архивариус откинулся на спинку стула и покачал головой. – Не сходится.
– Что именно? – насторожилась Натали.
– Видите ли, мадемуазель в тридцать шестом штабс-капитаном в Первом шляхетском мог быть только природный аристократ. Дворянин с родословной из Бархатной книги. И Шершневы именно таковы – древний боярский род, одна беда – род этот пресекся в
