– Ладно, – кивнула Натали, – не обижайся, уйду.
– Оставайся, раз пришла. Места вполне хватит на двоих.
– Тогда я, пожалуй, разденусь…
– Ну, это логичный шаг, нет? – усмехнулся Генрих. – Спасибо!
– За что? – не поняла она.
– Ты пришла.
– Ерунда… Ольга ведь не твоя дочь?
– Нет.
– А?..
– Сначала сними бюстгальтер и трусы.
– Да, да, конечно! – заспешила она и вдруг поняла, что ведет себя, как последняя дура. – Ты из меня веревки вьешь! А ты знаешь, кто я?
– Какой ответ тебя устроит? – пыхнул он дымом. – Баронесса Цеге фон Мантейфель? Идейная анархистка? Террористка? Кличка Бес, не так ли?
– Знаешь, – кивнула Натали, успокаиваясь. – Все-то ты знаешь, Генрих… Хорошо, я сниму бюстгальтер.
– У тебя красивая грудь.
– Ерунда! – отмахнулась она, отбрасывая бюстгальтер в сторону. – Дурацкая лесть! Маленькая…
– Как раз под мою руку, – улыбнулся Генрих.
– Не ври! – возразила она. – Под твою руку целого размера не хватает…
– Не придирайся к словам!
– А ты не ври!
– Я не вру, Тата, – покачал он головой. – Просто мы смотрим на одни и те же сиськи разными глазами. Тебе сколько лет?
– Двадцать три, ну почти двадцать четыре.
– Когда день рождения? – он смотрел на нее, и усталость стекала с его лица, как грим.
– Двадцать пятого декабря.
– В Рождество! Ну, надо же!
– Это не православное рождество!
– Если честно, мне не важно. А ты что, православная?
– Кальвинистка! – фыркнула Натали и, отпив из стакана, полезла в горячую воду. – Вот странно, – сказала она, опускаясь в воду, – я вроде только что метрах в пяти от тебя была…
В дверь постучали. Интеллигентно, но настойчиво.
– Да! – крикнул Генрих. Ему никого не хотелось видеть, кроме Натальи, разумеется, но как раз она-то была сейчас с ним, а значит… – Да! – подтвердил он свое прежнее решение.
Дверь медленно отворилась, и спиной вперед в ванную комнату вошел Людвиг.
– Буквально на минуту, но она мне нужна.
– Входи и говори, – вздохнул Генрих. А что еще он мог сказать? Людвиг просто так нарушать его покой не станет.
– Бекмуратов возмущен. Это он просил передать. Приносит свои глубочайшие извинения. Разгром флотской базы принимает на себя, но с адмиралами связываться не хочет. Просил передать дословно. «Не сегодня. И, по-видимому, не завтра». Рекомендует день-два побыть на нелегальном положении. Возникли проблемы с военной полицией, прокуратурой и Министерством финансов.
– Сукин сын! – Но, разумеется, это всего лишь эмоции. По большому счету, Бекмуратов прав – нечего размахивать красной тряпкой перед взбесившимся быком.
«Не коммунист, чай!»
– Не без этого! – согласился Людвиг. – Но это наш сукин сын, командир.
– Я не столь оптимистичен! – Генрих взглянул на Наталью. – А ты что думаешь?
– У Бекмуратова репутация очень умного и очень хитрого господина, – Наталья говорила медленно, взвешивая слова. – Из полевых агентов, не трус и не самодур. Осторожен.
– Закончил юридическую школу в Новогрудке и специальный факультет Общекомандной академии, – мягко добавил Людвиг. – Но дело в том, что он вложился в проект профессора по-полной. С этого поезда ему уже не соскочить.
– Играет ва-банк?
