необходимости будет целиком стоять за Путяту, были не пустым звуком. Данила даже не знал, как будет за эту помощь отдариваться, но оказалось, что отдариваться не надо – всё по обычаю. За своих тут и в самом деле готовы встать горой. Если только сам член общины или рода поступает по обычаям.
– Повезло, что сейчас Ксянтин в детинце, с Добрыней дело бы дороже встало, – сказал один из нанятых сотней законников.
– А когда он приедет? – спросил Воислав.
– Почём знаю. Говорят, в Киеве с купцами уговаривается, как торговлю будут налаживать через Булгарию.
– А как сам поход прошёл, не слышно? – полюбопытствовал Данила, хотя по идее ему надо было молчать в тряпочку, но интересно ведь, а то всё попойки да гулянки.
– Гляньте-ка, наш молодец перестал Велесу служить и захотел к Перуну уйти, – заметил Скорохват.
– Чего?! – Данила настолько удивился фразе, что даже обидеться не подумал. С другой стороны, обижаться на южанина себе дороже.
– Да какой там поход? – с негодованием ответил Шибрида. – Подошли к Биляру, встали лагерем, а потом договорились, как торговать промеж собой будут.
– Говорят, под Биляром в единоборстве Владимир лучшего воина булгар в полон взял.
– И что говорят? Святослав бы всё равно весь город на меч взял и всю страну своей волостью сделал. При нём Русь стоптала б этих булгар и даже не заметила, а теперь мы с ними рядимся плавать по Итилю на Ширван, как дед мой делал, уже не будем.
– Давно уж не ходила Русь никуда, времена спокойные настали, – заметил Воислав.
– Ага, а при Святославе и хазар, и булгар дунайских под себя взяли, и ромеев воевали. Вечной славой гридни себя покрыли. Велик был князь Святослав!
– Да? И что после него осталось? – вдруг спросил один из сотенных купцов.
Шибрида как стоял, вдруг резко и развернулся:
– Ты что же, купчик, про князя Святослава худое что сказать хочешь?
– Шибрида! – рыкнул Воислав так, что вороны с крыш взмыли вверх, а собаки во дворах залаяли. – Вперёд иди, ты первым в княжий детинец входить будешь.
Варяг стиснул зубы, но молча ускорил шаг.
– При деде Владимира, Игоре, – сказал законник, – дружина также злато собирала. К городу подойдёт, дань возьмёт. Зачем биться, если в сече неизвестно как дело обернётся, а злато вот оно, само к тебе бежит?
– Угу, и так дохитрился Игорь, что его древлянские бабы скалками забили, – ощерился Скорохват. – Хуже смерти для воина трудно придумать. Дружина должна воевать, ворогов бить.
– Так Владимир и бьёт, и земли свои в порядке держит, – возмутился ещё один купчик.
– Никшните, к детинцу подходим, – оборвал спор Воислав.
К этому моменту Молодцов минут пять как любовался на резиденцию князей в Новгороде. Детинец был раз в пять меньше любого из концов, но укреплён на порядок лучше. Мощные деревянные стены, составленные из идеально подогнанных друг к другу дубовых стволов, квадратные башенки с бойницами, земляной вал. Детинец стоял на холме, как и Словенский конец, а если сравнивать его с тремя другими поселениями, то это примерно как поставить рядом княжьего гридня в полном доспехе и ободранного разбойника.
В воротах дежурила стража, над ними, на козырьке, – стрелки с луками. Всё представительство пропустили внутрь. Там уже переминались с ноги на ногу истцы с толпой своих свидетелей. На большом деревянном кресле, которое так и хотелось назвать троном, сидел Ксянтин в окружении городской старшины – представителей концов, купеческих, плотницких и иных торговых сотен. Перед ним возвышался высокий помост, на котором предстояло выступать судящимся: по правую сторону стояли истцы – двое купцов с Неревского конца со своими сторонниками, по левую – Данила со товарищи. На настиле и рядом с посадником дежурили воины, для порядка. Вид у них был куда внушительнее, чем у обычных судебных приставов: суровые усатые дядьки, в железе, обвешанные оружием. Глянешь на такого и прямо-таки проникнешься законопослушанием.
Однако Данилу больше привлёк княжий терем. Площадь перед ним очистили от навоза, набросали соломой дорожку от ворот, всё солидно, по-деловому, разве что куры иногда пробегают перед надутыми от важности боярами. Но куры – это так… признак достатка. Сам терем – трёхэтажный деревянный сруб без единого гвоздя, раскрашенный и расписанный в три цвета: красный, синий и жёлтый. Наличники и притолоки украшала сложная резьба, а коньки крыш венчали фигуры животных – коня, петуха, змеи и, похоже, дракона. Они были так искусно сделаны и раскрашены, что казались живыми.
