От такой красоты, особенно если учесть, какими инструментами она создавалась, на язык так и просились слова: «Умели же раньше строить».
Проза жизни тем временем напомнила о себе: на помост взобрался грузный бородач в бобровой шубе и зычным голосом объявил начало княжьего суда, потребовал от всех присутствующих поклясться богами, говорить только правду и так далее.
Затем глашатай удалился, а на сцену вышли истцы – два брата: Белян и Карп. Оба беловолосые, лицом чистые карелы или финны, родом они были из неревского конца. Уважительно поклонились Ксянтину, ещё раз поклялись Велесом и Сварогом не лгать и изложили собственное видение событий. Мол, бухой Данила подрался с мирными людьми и товар их испортил, за что с него следует спросить аж три гривны компенсации.
Молодцов был готов биться об заклад, что весь товар Беляна не стоил и гривны, но тут, как говорится, чем больше запрос, тем выше оплата.
– Ты, главное, много не болтай и не возмущайся, – советовал ему Будим по пути. – Сказал своё слово и отошёл в сторону, дальше пусть свидетели говорят.
После братьев к ответу призвали Молодцова. Он внял совету друга, права качать не пытался. Когда велели поклясться, то перекрестился, пообещал говорить только правду. Этот поступок не вызвал у язычников приступов ярости или немотивированной агрессии. Верит человек в своего бога и пускай себе верит, лишь бы наши обычаи не хулил.
Даниле врать и не пришлось, он дотошно пересказал всю историю: подошли к нему четверо, оскорбили, он ответил, но кровь проливать не захотел, а вот его самого кистенём побили. Сказав это, Молодцов уверенной походкой направился к своим. Настал черёд опроса свидетелей, и вот тогда начался самый угар. Оказывается, достоверность показаний свидетеля никого не волновала, главное, какое количество смогла представить та или иная сторона. На чьей стороне больше народа, того и правда.
Даниле в самом деле повезло, что драка случилась на мосту, на «ничейной» территории, и нашлись свидетели, которые на самом деле видели произошедшее. Вот если бы Молодцов набедокурил на Неревском конце, тогда дело приняло бы совершенно другой поворот. Кучу народа словенцев пришлось бы поднять, чтобы переорать неревцев, а то и вовсе вече собирать. И это при условии, что Данила смог бы целым и невредимым добраться на Холм. Нет, убивать бы его не стали, посадили бы в поруб, назвали сумму компенсации, и Молодцов сидел бы в холодной яме, пока друзья положенный выкуп не заплатят. Схема, знакомая Даниле ещё из будущего.
Свидетели от Неревского и Словенского концов выходили по очереди. Неревцы говорили одно и то же: напал первым, лавку сломал мирному купцу, оружие при нём не видели.
Видимо, внаглую врать при Ксянтине никто не решался. Словенцы говорили почти то же самое, только добавляли слова об оскорблении и ещё упирали на то, что мол, какой славный у них молодец-охранник – четверых оружных людей одолел лукошком с мёдом. История, достойная былины.
Данила с облегчением заметил выражение одобрения на лицах дружинников Ксянтина: доблесть и храбрость они уважали, а значит, от них может быть дополнительная поддержка. Сам-то посадник внимал всему с каменным лицом.
После свидетелей слово взяли законники. Сторона Данилы вела к тому, что он был в своём праве, когда вступился за поруганную честь, причём оружие не стал доставать. А ему самому кистенём по голове всё равно прилетело. Посему все претензии Беляна нужно адресовать тем охальникам, которые вздумали учинить бучу на мосту.
Неревцы утверждали, что Данила всё равно первым начал драку, вот пусть и раскошеливается. И вообще, купцам с Неревского конца без разницы, кто там кого оскорбил, посадник для того и посажен, чтобы закон блюсти и виновных наказывать.
Когда законники закончили свои речи, Ксянтин поднялся со своего места. Долго молчал. По прикидкам Данилы, само разбирательство длилось часа три, недолго по здешним меркам.
– Я голос посадника Добрыни Малковича, поставленного служить в Новограде самим Владимиром Святославовичем, объявляю, что не вижу вины на Данииле Молодце. Он отстоял честь свою, как положено по Правде, и крови не пролил. Поэтому купцам Беляну и Карпу следует ущерб спросить с татей, что на Даниила Молодца напали, если он первым не захочет с них спросить за свою кровь пролитую. Тогда охальники первыми должны уплатить положенное Молодцу, а уж после Беляну и Карпу. Таково моё слово.
Вся речь посадника проходила под непрерывное бурчание со стороны неревцев, но открыто выступать они не решились. Тем более старшина за спиной Ксянтина поддержала единогласно его слова одобрительными кивками.
Молодцов злорадно ухмыльнулся:
«Халява не прокатила, не будете на правильных людей наезжать».
И тут он заметил, как посадник задержал взгляд на Воиславе. Даниле, может быть, показалось, но батька ответил еле заметным кивком. Тревожно кольнуло сердце. Что это за интриги тайные?
