* * *
…Тело Сучка нашли спустя час. Маска была залита кровью изнутри, гидрокостюм изодран в дюжине мест, как и его кожа и мышцы. Из разорванной брюшины вывалились внутренности – смятые и залитые фосфоресцирующей слизью, в которой плавала гроздь каких?то угловатых пузырей, оплетенных угольно?черными нитевидными жгутами…
Глава 8
Бар «Удача» был непривычно тих. Три стола стояли, сдвинутые вместе. За ними сидели десятка три человек – «гидры» и друзья покойного из других кланов. Редкие посетители к ним не подходили. Особой радости на лицах собравшихся нет, ибо собрались они здесь не ради торжества, а для поминок. Чужим в этой компании делать нечего.
В мрачном молчании аквасталкеры сидели вокруг стола. Тарелки с закусками, блинами с икрой, бутербродами. Батарея бутылок самых дорогих напитков возвышалась на скатерти (Тамила выгрузила лучшее из кладовой бара).
Встал Семинарист:
– Что тут сказать? Достойный человек был Сучок – честный, порядочный, таких вольных бродяг поискать. Попросим Всевышнего простить усопшему все его грехи и припомним те хорошие дела, которые он совершил…
Все подняли небольшие стаканчики с налитой водкой и молча выпили.
Тело Сучка было кремировано сегодняшним утром – три «синие спички» и несколько мешков угля. Урну (бывший контейнер для артефактов) с пеплом опустили в воды Новомосковского моря, поскольку у покойного не было ни родных, ни семьи, которым можно было бы передать прах для захоронения. Его семьей была «Гидра», и ныне они все, получается, осиротели.
Не у всех, далеко не у всех есть шанс состариться в собственном доме в кругу родных. Обычная судьба таких, как они, – смерть до срока. Хотя кто его, тот срок, отмерил? Бог, Хозяева Зоны?..
– Шквал… – вдруг спросил Спрут, когда поминки уже шли к концу. – Извини, что сам нарушаю правила, да и не вовремя, наверное. Но все же что там у тебя случилось с Барсом? Сам понимаешь, мы с ним работаем, ну и вообще…
– Извини, Спрут, – спустя минуту ответил Шквал. – А я… я на этот раз буду правила соблюдать…
* * *
…Дайвинг?клуб «Синдбад» когда?то сиял в томной арабской ночи огнями и гремел музыкой. Но сейчас его руины тонули в темноте. Именно этот темный участок берега и был целью людей, сидевших в надувной моторной лодке. Рулевой заглушил двигатель, лодка остановилась и закачалась на небольших волнах.
До войны в северном пригороде Тарсуса жили городские шишки. Шикарные особняки с бассейнами и высокими каменными оградами, закрывавшими от чужих глаз то, что делается во дворах. Роскошные гостиницы и отели. Бизнесмены из многих стран, ближних и дальних, приезжали в портовый город вершить свои дела. Но все это осталось в прошлом. Мир и спокойствие исчезли, словно их и не было. Те, у кого водились деньги, поспешили покинуть несчастную страну вместе со своими капиталами. Их особняки стояли разграбленными или сгорели во время боев за порт. В опустевших залах гулял ветер, гоняя из комнаты в комнату сухие листья, обрывки газет, листовок и прочий мусор. Те, у кого денег не было, бежали куда глаза глядят или вливались в ряды убийц и головорезов. Война, одним словом.
Тарсус…
Этот город был известен еще со времен фараонов и царя Соломона. Он всегда был оживленным торговым местом, через которое шли потоки товаров и денег, больших денег. Именно поэтому разнокалиберные отряды головорезов, рвущие несчастную страну на куски, стремились занять город. И вот три месяца тому порт таки поменял хозяев. В ходе уличных боев войска, подконтрольные очередному правительству в Дамаске, отступили из города, а потом и из Дамаска свалили. Да только вот ни денег, ни торговли, ни «финансовых потоков» им не досталось – какая торговля и финансы на руинах?
