Она, держа автомат на изготовку, побежала теми же короткими, но быстрыми шажками, готовая в любой момент упасть, перекувыркнуться и выстрелить в цель.
Я прикрывал, держа пистолет обеими руками, но пока чувство опасности спит, хотя в городе есть люди, и достаточно близко, но это либо бомжи, стянувшиеся сюда на легкую добычу, все-таки есть халявное жилье, а на пропитание можно украсть или заработать в соседних поселках…
Глава 14
Долго пробирались среди руин, улицы завалены обломками стен с торчащей в небо арматурой, разорванной чудовищными взрывами. Пробираться приходится под стенками, но в северной части города уцелел целый квартал, хотя окна и в тех домах зияют темными провалами.
Ингрид ткнулась в мою спину, когда я резко остановился.
– Что случилось?
– Здесь подождем утра, – сказал я. – Заходи!
Дверной проем зияет черным провалом, Ингрид попыталась войти первой, но я опередил, по выщербленной осколками лестнице поднялся на второй этаж, одна из квартир даже с дверью, но не заперта.
В прихожей вешалка на стене, на другой потрескавшееся зеркало, дальше кухня, где ни воды, ни света, но в спальне уцелела как кровать, так и одеяло, грязное и залитое чем-то вроде давно застывшего кетчупа.
– Да, – сказал я с чувством, – похоже, в этом городе стриптиза лучше не ждать…
– Какой стриптиз? – прошипела она зло. – Думай, о чем говоришь! Здесь крепкие нравственные устои.
– Но чадры не носят, – заметил я. – Даже паранджи…
– Зато никабы, – сказала она с удовольствием. – Одна я в хиджабе.
– Блин, – сказал я недовольно. – Не могла эта Абигель похититься где-нибудь в более раскрепощенном месте? Например, в Лас- Вегасе…
Она посмотрела косо.
– И туда бы полетел?
Я сдвинул плечами.
– Английским владею лучше, чем арабским. А тут вряд ли казино встретишь…
– Азартные игры есть везде, – заметила она. – Где человек, там и азарт.
– Меня сами игры интересуют мало, – ответил я. – А вот стриптиз… Ты бы точно не утерпела, верно?.. Ладно-ладно, не шипи, я вижу, устала и раздражена, таких женщин лучше не трогать. Можешь лечь на коврик. Или подремать вон в том кресле, почти целое. Рассвет через два часа. А день через пять.
– А день не с рассвета?
– Рассвет в это время года в три часа. Кто теперь встает по солнцу, как неандерталец?..
Она негодующе хрюкнула и села на пол, скрестив ноги и прислонившись к стене, дескать, йоги могут спать и вот так, выкуси.
Похоже, в самом деле заснула, даже завидно, никакой тебе тургеневскости в современных женщинах, либо стервы, либо дуры, хотя, конечно, все мы с готовностью выбираем дур, но Ингрид не вписывается ни в одну из категорий.
Через час я сказал строго:
– Хватит спать! Госдеп никогда не спит, козни строит мировому капитализму!..
Она распахнула еще сонные глаза, но тут же взгляд стал строгим и настороженным.
– Уже?
– Можем выдвигаться, – сказал я. – Улица опустела. Поправь платок, лицо должно быть хоть и строгое, но благочестивое.
– Это как?
– Откуда я знаю, – буркнул я. – Сингуляр ничего не чтит в этом уходящем мире разумных питекантропов.
– А ты уже сингуляр?
– Готовлюсь. Запомни, на встречных не смотри так уж прямо. Это неприлично. Хотя ладно, если что, ты берберка. Или бедуинка. На выбор. Правда, выбор что надо?
Она спросила шепотом:
– А что за берберизм?
– У них женщины рулят, – сообщил я. – Матриархат. Хорошо хоть мужчины пока без чадры ходят.
