проехал по каменистой земле животом и грудью.
Ингрид подбежала, когда я уже вздернул жертву и, саданув кулаком в морду, потащил в подъезд ближайшего дома.
— Ты куда его?
— Здесь пусто, — заверил я. — Уже посмотрел.
Ее дыхание вырывается со свистом, хотя гнались не так уж долго, просто бег оказался с рандомными препятствиями.
— Ну ты и… лось, — проговорила она с трудом. — Прешь… как бронетранспортер…
Пойманный дрожал и дико поводил по сторонам глазами. По мне он не выглядит храбрым, это не из окна автомобиля стрелять, зная, что прикроют, а вот так, наедине с таким зверем, каким изображаю себя, нужно быть действительно храбрым и готовым отдать жизнь за великие идеи.
Я сказал резко:
— Говори все, что тебе было приказано насчет нас.
Он ответил, заметно храбрясь:
— С чего это?
Я вздохнул.
— Я надеялся, ты скажешь мне как мужчина мужчине. Но если со мной говорить не хочешь, сейчас все расскажешь одной из моих сотрудниц. Она лесбиянка, а это… сам понимаешь. Они обожают пытать мужчин… Ингрид, займись им!
Ингрид решительно отодвинула меня, пойманный взглянул на ее зверское лицо и буквально вжался в стену, а сам стал таким бледным, что я даже удивился, нигде не сказано, что чернокожие могут вот менять цвет, куда там хамелеонам сраным, человек в самом деле царь природы и даже венец.
— Я же не отказывался, — сказал он мне торопливо и нервным голосом, — не отказывался отвечать!.. Я просто знаю мало…
Я сделал Ингрид знак остановиться и сказал резко:
— Говори, что знаешь. Кое-что знаем и мы. Если у нас будут разночтения, то умрешь… доставив кое-кому агромадное удовольствие!
— Даже очень громадное, — проговорила Ингрид мечтательно.
Он сказал торопливо:
— Это был Алишер. Он дал денег Сахниду и велел нам охранять человека, на которого укажет. Мы так и сделали.
— Сахнид, — спросил я, — уже с тем, кто вез нечто особо ценное?
— Нет, вы того убили первым.
— А та вещь?
— Ее передали Сахниду. А тот Уланбеку.
— Где теперь Уланбек?
— Он убегал, — ответил он торопливо, — а дальше не знаю.
— Куда Уланбек должен быть пойти?
Он пролепетал в страхе:
— Умоляю, нам велели только охранять!.. Мы не знаем, кто он, куда пойдет!..
— Он не говорил насчет аэропорта или моря?
Он отчаянно затряс головой.
— Такие люди зря не болтают.
Я вздохнул.
— Хоть что-то еще можешь вспомнить?
— Нет, — прошептал он. — Я сказал все.
— Спасибо и на этом, — ответил я и выстрелил ему в голову, стараясь, чтобы брызги не попали ни на меня, ни на Ингрид.
Она вскрикнула:
— Зачем?
— Нужно чтить местную культуру, — ответил я. — Жизнь человека ничто, дела его вечны. Сейчас он как погибший на посту ушел прямо в рай. А там семьдесят две гурии, ноги уже раздвинуты. Все девственницы! Представляешь?
Ее передернуло.
